Снюсь

Я изложил ей идею номера. Она слушала внимательно, довольно бесцеремонно рассматривая меня узкими глазами.

– Я слышала о вас. Мне говорили, – сказала она. – Давайте попробуем, это интересно. Реквизит, оформление, музыка – за ваш счет.

Итак, нам необходимо было выступить перед членами тарификационной комиссии, чтобы меня, в случае успеха, поставили на ставку актера. Это и называлось «тарификация». Мой мифический партнер Глуховецкий, как оказалось, уже имел низшую ставку и претендовал на следующую. О Петрове я помалкивал.

– Только учтите, что Глуховецкий всех не усыпит. Я вас честно предупреждаю, – сказала Регина на прощание.

Выйдя на улицу, я тут же позвонил Петрову и сказал, что заседание комиссии состоится через три дня. Необходимо было срочно репетировать.

– Спите спокойно, – сказал Петров. – Филофенов в Мексике. Я вас предупрежу.

Я решил, что Петров не хочет репетировать. Два дня я обдумывал сон для членов тарификационной комиссии. Мне захотелось порадовать их острыми ощущениями. Я придумал напряженный сюжет: будто мы плывем по Индийскому океану на паруснике, а нас берут на абордаж пираты. Члены комиссии блестяще отражают нападение – выстрелы, гром, дым, звон шпаг, – и мы плывем под тихим солнцем.

В назначенный день я пришел в филармонию. В холле висело объявление, извещающее о том, что заседание тарификационной комиссии переносится на следующую неделю. Причин указано не было.

Через неделю повторилось то же самое.

После третьей отсрочки я перестал туда ходить и стал ждать звонка Петрова. Каждую ночь я показывал Яне сон тарификационной комиссии. Поскольку я не знал ее членов в лицо, все мужчины выглядели как Костомаров, а женщины – как Регина. Семь Костомаровых и пять Чинских. Пиратам было от чего прийти в ужас.

Петров позвонил через месяц.

– Усыпляем послезавтра, – сказал он. – Приходите вечером, приготовимся.

Вечером мы с Яной пошли к нему. Петров жил в коммунальной квартире. Он открыл нам и повел по темному коридору. Слева и справа были высокие, выкрашенные в разные цвета двери. Из одной выглянула голова женщины, повязанная полотенцем.

– Спать! – рявкнул на нее Петров, женщина обомлела и провалилась обратно в комнату.

Петров привел нас к себе и усадил Яну на диван. В комнате ничто не указывало на профессию Петрова. Книжные полки были набиты книгами по философии и медицине. На низком столике стояла пишущая машинка. Петров порылся в шкафу и извлек оттуда две чалмы. Одну он протянул мне.

– Дешево, – сказал он, поморщившись. – Но так надо.

Он надел чалму, скрестил руки на груди и метнул взгляд на Яну. Она открыла рот и стала заваливаться набок.

– Стоп, стоп! – сказал Петров. – Однако вы чувствительны…

Мы отрепетировали выход и комплименты публике. Репетировали под музыку из кинофильма «Шербурские зонтики». Петров спросил, как я собираюсь сниться. Я рассказал сюжет.

– Пожалуйста, попробуйте на мне сегодня после двенадцати, – сказал он.

Ночью я приснился ему в том же сюжете. Семь Костомаровых, пять Чинских и один Петров. Я был в ударе – потопил к чертовой бабушке пиратский корабль и взял в плен главаря пиратов.

Утром Яна впервые выразила неудовольствие тем, что не участвовала во сне.

– Ну представь. Тарификационная комиссия тебя не знает. Будут спрашивать – что за девушка? – объяснил я.

Что-то чужое мелькнуло у нее во взгляде.

Заседание комиссии происходило в просмотровом зале филармонии. В программе было двенадцать номеров оригинального жанра. В зале находилось девять членов комиссии во главе с Филофеновым, заслуженным артистом республики.

Нас собрали в артистической и вызывали на сцену по очереди. Какой-то жонглер подбрасывал булавы. Вдоль стены нервно ходил дрессировщик с пушистой собачкой на руках и что-то шептал ей в ухо. Собачка тупо смотрела на него. В углу разминали друг друга силовые акробаты. Петров молча сидел в кресле и курил. На голове у него была чалма. Тяжелые веки Петрова были полуопущены. Он экономил гипнотический заряд.

Во всей этой обстановке было что-то необычное. Я присматривался к актерам. Все нервничали, кроме Петрова и собачки. Жонглер то и дело ронял булавы, и они со стуком падали на пол. Иллюзионист механическим движением извлекал из воздуха игральную карту. Это был туз пик.

Странная штука – талант! Ни в чем так не уверен человек, как в наличии у него таланта, и ни в чем он так упорно не сомневается. Ему нужны непрерывные подтверждения в виде похвал, аплодисментов, сплетен и даже ругани. Ему необходимо вызывать общественный интерес.

Не только тщеславие собрало в этой комнате людей оригинального жанра. Если бы это было так, я ушел бы первым. Несомненно, каждый хотел отдать то, что имел. Большинство отдало бы свое умение даже бесплатно, но бесплатному удовольствию не верят, как я уже говорил. И вот сейчас мы готовились пройти оценку таланта, причем таланты были у всех разные, а низшая тарификационная ставка одна – шесть пятьдесят за концерт с обязательной отработкой восемнадцати концертов в месяц.