Снобы

Безусловно, Адела получила от вечера огромное удовольствие. Настолько же, насколько Эдит измучилась, пока ее водили по комнатам, как священную корову. Адела наблюдала, как она старается завести светскую беседу с этими людьми, которые так поразительно походили на «обычных людей» – тех самых, от которых Эдит так хотелось навсегда сбежать в юности, на что она потратила столько сил и времени. По иронии судьбы, как бы ни был ей ненавистен «мир игры в имена», Эдит постепенно привыкла к утешительному уюту закрытых клубов. И вдруг она снова оказалась в чистом поле, где никто не знал людей, с которыми она знакома. Она была на грани паники. О чем говорить с людьми, с которыми у вас нет ни общих интересов, ни общих знакомых? Проведя столько времени в Бротоне, она и забыла.

– Надеюсь, она довольна тем, что происходит, – сказала Адела, кутаясь в пальто, когда мы тронулись в длинный путь на юг.

– Да?

– Нет, ну правда! Что она натворила? И уйти, не родив ребенка! Теперь, если дверь захлопнулась, она захлопнулась навсегда. Какая дура!

Меня до сих пор временами повергала в шок житейская мудрость моей жены, которая так прекрасно уживается в ней с ее большой и – я точно знаю – вполне искренней добротой.

– Разве не лучше, что у них нет детей?

– Лучше для кого? Лучше для Чарльза и Гуджи. Не для нее. Родить наследника – единственно верный второй шаг первой жены. Вспомни триумф Консуэло Вандербильд, когда она вернулась в ненавистный Бленхейм в качестве матери нового герцога. Для малышки Эдит подобное уже невозможно. – Она устало вздохнула. – А он!

– Я думал, он тебе довольно симпатичен.

– Он приятный, этакий миленький глупенький блондинчик, но вряд ли это судно, которому можно доверить такой важный груз, как счастье всей твоей жизни. О чем она только думает!

Похожие мысли мелькали в это же самое время в голове Эдит. Она чувствовала что-то вроде тоскливого разочарования, охватывающего все ее существо. Она побывала на очередной «шоу-бизнес-вечеринке» – это определение эхом отозвалось в ее голове, – и она вспомнила образ, который некогда создавала для себя: эффектные актрисы, чрезмерно накрашенные красавицы в платьях от-кутюр с блестками, глубокомысленные и взволнованные писатели-евреи, читающие что-то компаниям по углам, певцы, помогающие выйти на улицу пьяному пианисту, и все время – стеклянный звонкий смех, прорезывающий воздух… По правде говоря, если подумать, то она взяла всю сцену, почти ничего не меняя, из «Все о Еве». Это имело так мало общего с этим сборищем заурядностей, поедающих диетическую пищу и рассуждающих о своем отпуске в Греции.

Не радовало ее и то, что они разглядывали ее с любопытством, как посланницу иного и, очевидно, неодобряемого ими мира. Она не была безразлична к манящему блеску сцены, но она начала замечать, что качество блеска как такового самих артистов не очень волнует. И, что еще хуже, она чувствовала, что вошла в эти неизвестные края не как звезда (на что она втайне рассчитывала), а как полоумная чудачка.

– Какое жуткое сборище! Что это за люди? Саймон никогда не отвечал на такие вопросы, да они и были более-менее риторическими. Оба понимали – Эдит имеет в виду, что находит театральную публику «обычной», хотя прямо этого не говорила. Саймон – отчасти потому, что его не интересовало, обычные они или нет, так как это не имело отношения к делу, отчасти потому, что подозревал (в самой глубине души), что по ее стандартам он и сам был довольно обычным, – никогда не принимал этот вызов.

– Я прекрасно провел время, – сказал он.

– Тебе не пришлось терпеть такого жуткого типа, с голосом, будто он давится фруктовым салатом, который слюнявил мне руку весь вечер. Все твои вечеринки вроде этой?

– А все твои вечеринки состоят из шести худородных аристократов и неудачника, прогоревшего на «Ллойде»? Если да, то, по мне, фруктовый салат лучше. Без рассуждений.

Дальше они ехали молча.

Глава шестнадцатая

Так случилось, что однажды я был на Фулем-роуд ближе к вечеру, выполняя различные поручения, и Адела попросила меня заглянуть к «Коулфакс и Фоулер» и забрать тесьму, которую она заказала за несколько недель до этого. Обычно я отказывался от подобных заданий, так как в те времена (не то, что сегодня) все тамошние продавцы как будто были дипломированными специалистами по Высшей Грубости, – но она настояла, и когда я туда все-таки добрался, мною занялась довольно приятная женщина. Даже несмотря на то, что, как и предполагала Адела, заказ все еще не пришел, она как будто и вправду сожалела об этом.