Сногсшибательная Мэри (ЛП)

— Черт возьми! Три! — кричу я в телефон. Идет соединение, и в трубке играет рождественская тема Чарли Брауна, пока я жду.

И жду.

Всё ещё ожидая ответа, я накрываю на стол, аккуратно сворачиваю салфетки и кладу столовое серебро в правильном порядке. Я не совсем понимаю, что делать с ложкой, поэтому кладу ее горизонтально над тарелкой. Кажется, я видел такое в ресторанах. Может быть. Неважно. Мне нравится симметрия, и я собираюсь ее использовать. Я изучаю инструкцию на упаковке булочек и пытаюсь понять, как, ради всего святого, я должен готовить их при 375 градусах, в то время как птицу нужно готовить при 450, а картофель при 250.

Что.

За.

Чёрт.

Мне что, потребуется… три печи? Или одна духовка с тремя разными зонами нагрева. Такое вообще возможно?

В этот момент мрачная тема Чарли Брауна замолкает в моем ухе, и на линии раздается щелчок. Сначала я думаю, что звонок был сброшен.

— Привет? — говорю я немного громче, чем необходимо. — Привет? Баттербол, привет?

— Да, привет. Я Эдит. С Днем Благодарения от Баттербол.

— Эдит, — Я беру птицу за ручку на упаковке. — Я облажался.

Из трубки раздается лай собаки.

— Замороженная птица?

— Как после криогенной заморозки. Я не уверен, что это нормально. Может, я случайно купил выставочный образец, вместо настоящей птицы?

Эдит смеется.

— Такого не бывает, дорогой, и ты позвонил в нужное место, — я слышу стук посуды и хихиканье детей на заднем плане. Ого. Видимо, Эдит у себя на кухне отвечает на звонки таких же несчастных, как я. — Когда к вам прибывают гости?

— В четыре, — говорю я ей. — И это действительно очень важно. — Я открываю коробочку с кольцом и кладу ее в миску для фруктов. Это кольцо идеально подойдёт Мэри. Просто чертовски идеально. Два карата в розовом золоте. Лучшее, что есть у Lord’s Jewellers. — Всё должно быть идеально, вплоть до последней детали. Я хочу сделать девушке предложение, Эдит. Я не могу поставить на стол замороженную индейку. Вы понимаете меня?

— Поздравляю! — я слышу звон кубиков льда на том конце провода.

— Спасибо! Вы должны помочь мне. Я не могу приготовить курицу вместо индейки на День благодарения. Думаю, это не очень-то по-американски.

Эдит, однако, крутая, и с уверенностью, которая могла бы вызвать ревность у чертова Джо Монтаны², откашливается и говорит:

— Милый, в этой жизни есть много причин для паники, но замороженная индейка? Это ерунда.

***

В 14:30 звенит домофон. Я замираю с полотенцем в руках. Это не может быть Мэри. Она, конечно, пунктуальна, но прийти на полтора часа раньше? Это слишком даже для неё. Птица даже нет в духовке. И я не знаю, как сказать ей, что мы не будем есть до девяти.

Вот так Джимми Фалькони готовится ко Дню благодарения.

Я просто надеюсь, после этого она все же останется со мной.

Готовка — это чертова беда, и я до сих пор не решил, как сделать Мэри предложение, поэтому коробка с кольцом всё ещё лежит в миске для фруктов. Я хватаю её и прячу в ящик для салфеток. Подойдя к двери, я разглаживаю рубашку и отряхиваю муку с живота. Нажав кнопку внутренней связи, я говорю: «С Днем благодарения, красавица», и нажимаю на знак «ДВЕРЬ».

Взглянув на себя в зеркало у туалета, я замечаю, что выгляжу… нервным. Отлично. Я нервничаю. Я проверяю, что рукава на рубашке закатаны на одинаковую высоту с обеих сторон, и поправляю фартук. А потом я пытаюсь, черт возьми, успокоиться.

Мое сердце колотится в ушах. Сегодня все поменяется. Все начнётся прямо здесь.

Лифт с грохотом поднимается, жужжит и грохочет и, наконец, звенит, когда достигает моего этажа. Я слышу стук открывающейся двери.

Я расправляю плечи и жажду увидеть Мэри в конце коридора. И в начале нашей совместной жизни. Может, я сделаю ей предложение, когда мы сядем поесть. Или, может быть, когда перейдем к сыру и крекерам. Господи, может мне стоит просто прямо сейчас взять кольцо и встать на колено в дверном проеме.

Но прежде чем я успеваю придумать еще что-то более глупое, я вижу, что ко мне приближается не Мэри. Или Фрэнки. Или даже Майкл.

Это Энни в одиночестве шагает по коридору в своих розовых ботинках, держа в руках лилового жирафа. Её варежки свисают на шнурках из рукавов пальто, одна из них свисает намного ниже другой и почти волочится по полу.

Что ж, неудивительно, Майкл всегда заявляется без предупреждения.

— Привет, Мармеладка, — говорю я и опускаюсь на ее уровень, протягивая руку. Я жду, когда Майкл покажется в конце коридора, но вместо шума его шагов я слышу грохот захлопнувшейся двери лифта.

— Энни? Что происходит?

Но Энни не бежит ко мне и даже не улыбается. Она медленно идет по коридору, оставляя за собой грязный снежный след от ботинок. И только когда она почти вплотную подходит ко мне, то смотрит мне в глаза.

— Что случилось? — я беру ее на руки.

Малышка вытирает нос рукавом, её губы морщатся, а затем начинают дрожать. И слезы начинают течь по её щекам.

***