Сногсшибательная Мэри (ЛП)

К тому времени, как я добираюсь до дома Мэри, уже стемнело, и я пребываю в омерзительно гадком настроении. Помещения исправительной системы округа Кук — совсем неподходящее место для празднования победы, но выбора у меня не было. Полицейские продержат Майкла всю ночь, чтобы он отоспался от одному только Богу известной комбинации «Джека» и «Файерболла»¹, которую он пил с самого завтрака.

И спасибо Богу за это.

Припарковавшись, я посылаю Мэри сообщение, что приехал. Пока я подхожу к дому, её голова высовывается из окна третьего этажа.

— Привет! — кричит она сверху. — Лови, чемпион! — и бросает свои ключи. Я так восхищен ею и рассеян, что не сразу понимаю, что нужно поймать ключи. Они приземляются в ближайшем сугробе, откуда я их и вытаскиваю.

Это первый раз, когда я дома у Мэри, и это кажется немного волшебным. Лестница, правда, немного мрачновата, но в остальном всё весьма волшебно. Потому что это её территория, и мне это очень нравится. Я поднимаюсь по ступенькам, представляя, как она смеется, пока я обнимаю её и целую на тесных лестничных площадках. Поднимаясь по ступенькам, я изучаю брелоки, прикреплённые к её ключам. Я вижу китайскую монетку с квадратным отверстием посередине, а ещё маленькую дюймовую фотографию её подруги Бриджит, прижимающей к себе Фрэнки Наклза в квадратной пластиковой рамке. Еще в связке есть ключ, кажется, от офисной двери, и ключ от шкафчика, наверное, для боксерского зала. А еще есть маленький серебряный кружок, на котором выгравированы слова: «Раскрой свой собственный миф» — Руми.

Я всё ещё многого не знаю о Мэри, но столько хочу узнать. Мне нужно столько всего узнать. Когда я посмотрел в её глаза сегодня, перед тем как побежал к тому тачдауну, у меня было ощущение, что мир остановился. Всё было точно так же, как в тот день, когда я впервые увидел Мэри в спортзале.

Дойдя до двери с надписью «3А», я тихонько стучу. За дверью слышны звуки телевизора и сопение Фрэнки. Мэри открывает, и я оказываюсь в раю. Она рядом, а вместе с ней приходит запах свежеиспеченного печенья. И повсюду розы. Вазы стоят на каждом столе и плоской поверхности, даже на разделочных досках и радиаторах.

— Должно быть, ты кому-то нравишься, — говорю я, обнимая ее.

— Очаровательные, правда? Он настоящий джентльмен. И он умеет бросать!

Мэри крепко сжимает меня в объятиях. Это не любовные обнимашки, а бесцеремонные медвежьих объятия, которые говорят сами за себя. «Поздравляю и сожалею, что твой брат — говнюк, и я так счастлива, что ты здесь».

Притянув Мэри к себе, я закрываю глаза и зарываюсь лицом в её волосы. Мое дерьмовое настроение мгновенно исчезает.

— Привет, — шепчет она мне на ухо.

Я будто бы немного растворяюсь в её объятиях, притягивая её ближе, чувствуя, как изгибается ее тело, прижимаясь к моему.

— Ну и денек! Как Энни?

— Хорошо! — тихо говорит Мэри, сморщив носик. — Мы нашли «Как это устроено», и всё стало лучше.

Я поворачиваю голову к телевизору и вижу, что Энни в отключке. Фрэнки рядом с ней устраивает себе гнездышко в одеялах, скребется, царапается и ходит кругами. Её рука соскальзывает с живота на его спину. Он замирает на полушаге и плюхается на диван, положив голову ей на ногу.

— Я так рада за сегодняшнюю игру, — говорит Мэри, притягивая меня ближе и сжимая мою рубашку. — Я знала, что ты сможешь это сделать.

Я веду Мэри назад, прижимаю к холодильнику и приближаю её губы к своим. Теперь настала её очередь немного раствориться, и она наклоняется вперед, позволяя своему весу опуститься на меня. Её руки скользят вверх по моим предплечьям, и Мэри хватается за меня, пока мы целуемся всё глубже и глубже. После долгого, долгого, долгого поцелуя она отстраняется и улыбается, и в свете телевизора ее глаза сияют.

Понизив голос, я говорю ей:

— Я так чертовски рад, что ты была там сегодня. — Я представляю, что могло бы быть. Служба по защите детей и семьи, а также долбанные катастрофы, которые влечет за собой эта система. — Было очень здорово видеть тебя на трибуне. — Я нежно целую Мэри в лоб, позволяя своим губам задержаться там, прежде чем положить подбородок ей на макушку. — Этот первый тачдаун исключительно для тебя. Я только взглянул на тебя — и бум! Магия. Я чувствовал себя таким…

Мэри улыбается мне, ожидая конца этой фразы.

Каким же я был? Счастливым. Возбужденным. Заботливым. Все те эмоции, которые я так давно не испытывал.

— ...я даже не знаю. Телепортированным к чёрту куда-то, где было тихо и тепло. Где я был счастлив. Где я мог бы сделать всё что угодно.

Встав на цыпочки, Мэри снова целует меня. Этот поцелуй сладкий и мягкий, губы к губам. Затем она опускается обратно и забирает у меня пальто. Она вешает его на крючок у двери, поверх куртки.

— Ну что ж, теперь телепортируйся на диван. — Она барабанит пальцами по моей груди. — А я приготовлю тебе жареный сыр.