Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания

– Один поклонник. Я разбила ему сердце и он теперь преследует меня, несмотря на то, что я уже все ему объяснила. Мужчины могут быть такими непонятливыми и назойливыми.

Неожиданно он наклонился и поцеловал меня.

– А это уже лишнее.

– Мерси. Ну, так мы увидимся?

– Наверное. Высади меня на улице Суворова.

– Я не знаю, где это. Возьми карту в бардачке и покажи мне.

Я достала карту и провела по ней пальцем.

– Вот здесь. Ты сейчас выедешь на улицу Дзержинского, а потом свернешь направо. Тут недалеко.

– Ты не хочешь, чтобы я довез тебя до дома?

– Мне просто нужно еще кое-куда по делам, – cоврала я.

Мы расстались, при этом Дмитрий сказал, что скоро позвонит мне. В ответ я кивнула. Мыслями я была уже далеко от него.

На другой день мне позвонила Эльвира-Света и сказала, что нашла телефон Пашиной бабки. Чисто случайно. Оказывается, тот листок был в кармане старых джинсов, а они были в баке для грязного белья. И кладя джинсы в стирку, она пошарила по карманам и нашла эту бумажку. Я чуть не расхохоталась. У меня однажды была похожая ситуация. Я чуть не постирала телефончик одного парня вместе с блузкой. Эльвира-Света продиктовала телефон, и я занесла его в записную книжку.

– Спасибо.

– Да не за что. Ладно, о’кей. Что-то у меня вертится в голове, а вспомнить не могу. Работа все мозги отшибла. Вспомню – звякну. Бабку зовут Марья Васильевна. Запомнила?

Я поехала в нашу городскую «информсправку», и мне через пять минут дали адрес бабки. Она жила ближе к окраине города, на Школьной улице, и ехать туда надо было на автобусе минут пятнадцать или больше.

Я быстренько погуляла с Ронькой и поехала к бабке. Подозрительных машин вроде бы никаких не было, или я невнимательно смотрела?

Пашина бабка жила в трехэтажном доме, который давно требовал ремонта. Во всяком случае, фасад дома из бледно-розового превратился в белесый с розово-бежевыми разводами, а ступеньки внутри дома были выщерблены и разбиты, cловно по ним каждый день громыхал грузовик.

Бабка жила на первом этаже. Я звонила в дверь минут десять, а когда уже повернулась к квартире спиной, услышала звук открывающейся двери и громкий крик:

– Кто там?

Я обернулась.

Бабка приоткрыла дверь и смотрела на меня. Ей было лет семьдесят с лишним. Она была одета в застиранный халат в цветочек, на ногах синие носки и шарф вокруг шеи.

– Марья Васильевна, я знакомая вашего внука. Павла Арсеньева.

– Что? – переспросила она.

– Знакомая вашего внука. Паши. А вы – Марья Васильевна. Он рассказывал о вас, – уже громче сказала я.

– А… – она пошамкала ртом.

– У вас его нет?

– Нет.

– А где он?

– А я почем знаю. Нет, и все. Он здесь был, как ветер. День дома, два где-то шляется. Шило ему в задницу вставили, вот что.

Ясное дело, что я потерпела полное фиаско. Но тут мне в голову пришла одна мысль.

– Он вам ничего не оставлял? Книжки какие? Бумаги? Я буду в Москве и могу их передать ему.

– Барахло какое-то есть, одежка валяется. Возьмешь?

Я покачала головой.

– Нет. Он что-то говорил мне о бумагах, записных книжках, – врала я на ходу, надеясь, что бабка не заметит несостыковок в моем рассказе.

– Бумаги? Щас посмотрю.

Она вышла ко мне с парой книжек в мягкой обложке и тетрадкой.

– Вот что еще есть. Возьмешь?

Стараясь ничем не выдать своего волнения, я взяла у нее из рук тетрадь с книгами и кивнула.

– Спасибо. Я Паше в Москве обязательно передам.

Бабка повернулась ко мне спиной и через секунду я услышала, как она закрывает замок изнутри.

Я сунула тетрадь в сумку. Мне ужасно хотелось посмотреть, что там, но я не хотела раскрывать ее на улице. Если за мной следят, то сразу засекут это и отнимут тетрадь. Лучше потерпеть до дома.

Я зашла в магазин и пополнила свои запасы мороженого. На этот раз мой выбор пал на двухслойное, сливочно-шоколадное, посыпанное сверху орешками.

Дома я поставила чайник на плиту и раскрыла тетрадь. Почерк у Паши был ужасный: мелкий, неразборчивый. Он писал так, словно экономил бумагу, да еще буквы налезали одна на другую.

Вначале шли какие-то записи впопыхах. Насчет девчонок. «Снял» Машу… оказалась на три с плюсом. Много говорит, пришлось притушить базар. Вечером у нее дома. Надо сваливать. Очень мягко. Без пробл.». Или «Оля требовала продолжения. Вяло отнекивался. Взял телефон. Дал свой фальшак».

И так далее. Непонятно, «снимал» он девушек в нашем городе, в Москве или где-то еще. Расплывчатый товарищ. Или, наоборот, великий конспиратор.

Пролистав еще пару страниц, где фигурировали Тани-Оли-Наташи с краткими описаниями и характеристиками, я наткнулась на развернутый дневник, который меня заинтересовал.

Первая встреча.