Снов осколки (СИ)

— У влюблённых все светятся, — усмехнулся Дима.

— Нет, я серьёзно, просто он…

— Точно такой же, каким был в этом мире.

Арсений не предполагал, что друг захочет за него продолжить и закончит именно такими словами, поэтому с удивлением посмотрел ему в глаза и спросил (он боялся услышать любую правду, но должен знать):

— Как он умер?

— Пожалуй, самым ужасным способом.

Арсений не хотел даже раздумывать, пока Дима молчал, поэтому тут же надавил с вопросом: «А если конкретнее?».

— В пожаре, — Дима закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Погиб в пожаре вместе со своим отцом. Мой друг и Антон были сводными братьями, общая мать, но разные отцы, и вот однажды Антон поехал за город в дом своего отца, где и…

— Как так получилось? Он не мог выбраться? — его голос дрожал.

— Они оба не могли выбраться, спали, пока пламя охватывало дом, блокируя выходы через дверь или окна. Да и что там, как выяснилось позже, они надышались дымом и умерли раньше, чем…

— Всё, хватит! — воскликнул Арсений. Он больше не мог это выслушивать, от части потому, что перед глазами появлялась эта картина. Нет, нет, не думай, не представляй, на чем-нибудь другом заостри внимание… на чём? Самым ужасным способом… — Не говори больше об этом!

Какого это слышать о том, как умер человек, судьбою обречённый стать твоим спутником по жизни? Наверное, как будто сам умираешь. Арсений знал, что Антон жив, но близко воспринял для себя его смерть в этом мире. Как такое возможно? Может, они особенные? Почему судьба подарила им возможность встретиться, спустя столько лет… во снах? Параллельная вселенная, разное течение времени, как такое вообще…

Да какая разница, где, как, почему и когда? Главное, что произошедшее тянуло за собой цепочку последствий, и вот Арсений медленно встал с кровати и вышел в гостиную, где стоял мольберт с изрисованным холстом. Он коснулся краски, как показалось Диме, который молча последовал за другом; но на самом же деле парню не требовалось проверять, высох холст или нет, он лишь просто… просто потянулся рукой к Антону и коснулся кончиками пальцев его головы. Закрыл глаза и мгновенно перенёсся в тот момент, который в воспоминаниях кажется лучшим, наверное, в большей степени потому, что он не думает, что спит, не догадывается о каком-то невозможном способе общения со своей родственной душой, а идёт по дороге в бесконечную даль, а воздух, которым они дышат вместе, обжигает лёгкие и сердце, Арсений держит Антона за руку и думает, что это никогда не закончится. Наверное, дело не в кислороде, а чём-то совершенно другом.

Арсений переместил пальцы на нарисованные руки, сцепленные в замке, и замер. Слова друга повторились в голове.

Пожар… Погиб… Ему было семнадцать.

Ему всегда будет семнадцать.

Дима ничего не сказал, пока рассматривал… чужой сон, отображённый на холсте? Пусть будет так. В его голове толпились вопросы, он не знал, с какого именно начать, но, судя по выражению лица друга, решил, что не стоит что-то спрашивать вообще. Именно так для себя расценил Арсений молчание Димы, и очень-очень был за это ему благодарен.

Антон в памяти смеется, его лицо так близко; такое красивое. Такой приятный смех, который хочется слушать снова-снова и снова, и Арсений выделывается в кафе, забавляется вместе с ним, и они смеются, а затем… «ему было». Антон был. Но где же теперь он есть? Неужели нет другого способа?

— Почему?

И этот вопрос стал озвученным. Арсений приложил руку ко рту, но уже поздно.

— Что почему?

Арсений не стал отвечать на этот вопрос, а задал свой. И спросил потому, что знал, что ему ничего не ответят.

— Что бы ты сделал, если бы знал, что смерть близкого тебе человека неизбежна?

Дима сел на диван, сцепил руки в замок и посмотрел на Арсения. Тот даже не представлял, что сейчас творится в голове друга, предполагал мысли, но они, наверняка, все были ложными. Может, поэтому взгляд друга метался по всей комнате. Арсений же не сказал самого главного, и всё ещё не желал этого делать. Пусть для начала Дима отойдёт, потому что с ним совершенно другая ситуация по сравнению с Сашей. Она не знала Антона когда-либо, и видела лишь на портрете. Дима же слушал истории о покойнике.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, — честно признался парень.

И лучше не стоит, — Арсений отвернулся. — Ещё слишком рано… А когда же будет поздно?

— Арс?

— Да?

— Получается… Антон, — Дима сжал кулаки. — Реинкарнация?

— Не знаю, — честно признался Арсений и присел рядом. — Не думаю, что Антон что-то помнит о себе из этой жизни, пожалуй, как и я сам… Но он не здесь.

— А где же он?

Арсений не предполагал, что когда-нибудь произнесёт что-то подобное.

— Где-то за пределами наших с ним снов? Времени? — а затем перестал говорить с вопросительной интонацией. — В другом мире.

— И как же ты с ним встретишься?

— Не знаю, — соврал Арсений.

Только пережив свою смерть.