Снова домой

Сейчас ей не хотелось говорить о прошлом, думать о прошлом. Но оно, помимо ее желания, оживало в памяти. Все слова, которые они когда-либо говорили друг другу, встали невидимой преградой между ней и Энджелом. С этим человеком бьдо связано столько ее мечтаний. Но она боялась, что он вновь, как когда-то давно, возьмет верх над ней. Впрочем, это, кажется, и так уже произошло.

Она повернула голову и посмотрела на него. Тубы ее чуть раскрылись в немой просьбе и одновременно как бы приглашая.

Энджел поднялся с пола и протянул ей руку. Она понимала: движения Энджела были такими медленными именно потому, что он боится, как бы Мадлен не отвернулась от него.

Она оставалась лежать неподвижно. Он провел рукой по ее обнаженной руке, и от этого у Мадлен по коже побежали мурашки.

– Энджел... – в ее шепоте, каким она произнесла его имя, было столько затаенной страсти.

Она смотрела в его зеленые глаза, завороженная тем обещанием счастья, которое читалось в его взгляде. Теперь она отчетливо сознавала, что он больше не был тем семнадцатилетним парнем, каким она его когда-то знала. В его глазах она в первый раз увидела скрытую боль, страх и сожаление. В этот момент Энджел был испуган не меньше ее самой. Видя в выражении его лица этот страх и эту уязвимость, она чувствовала, как постепенно теплеет у нее на душе.

Энджел поцеловал ее, вернее всего, лишь нежно Коснулся губами ее губ, однако это прикосновение произвело больший эффект, чем недавние страстные объятия. Она обвила руками его шею и притянула Энджела к себе. Мадлен казалось, что годы одиночества и отчаяния пропадают, растворяются и исчезают, как будто их никогда и не было. Энджел отстранился, и в его глазах она увидела то же удивление, которое владело сейчас ею самой.

– О Мадлен... – произнес он. Только это, ничего больше. Но ничего больше и не надо было говорить.

В 12.40 Лина выключила телевизор и поднялась с дивана, одновременно взглянув на часы. За последние десять минут она то и дело посматривала на эти часы, стоявшие на каминной полочке. Они стояли около красно-коричневой индейки из папье-маше, которую Лина сделала, еще когда ходила в детский сад. Сейчас индейка возле часов напоминала о том, что День Благодарения был уже не за горами.

«Где же мама, черт бы ее побрал...» Скрестив руки на груди, Лина расхаживала из угла в угол. Все лампы в комнате были сейчас включены, но они не помогали избавиться от чувства пустоты и одиночества. Это был первый случай в жизни Лины, когда она так поздно оставалась в доме одна. Раньше, даже если мать надолго задерживалась в клинике, Лине обязательно звонил Фрэнсис, чтобы она не чувствовала себя такой одинокой.

И опять она подумала о том, до чего же ей не хватает Фрэнсиса. Лина горестно вздохнула. Она прошла к входной двери, плюхнулась там на стул и осталась сидеть неподвижно, решив, что до прихода матери не сойдет с места. Сидя, она нетерпеливо притоптывала ногой.

Вообще, какое право имеет мать быть неизвестно где в такой поздний час?! Разве она сама не понимает, что Лина ждет и волнуется?! Когда Лина, еще до того как пойти в кино, разговаривала с Энджелом, он сказал, что намерен поговорить вечером с матерью. Поговорить. Интересно, куда это они могли запропаститься?

Она посмотрела на телефон, подумав, не обзвонить ли ей больницы. Она уже почти поднялась со стула, но взяла себя в руки. Глупо, конечно, так сильно волноваться. Матери в конце концов тридцать три года, и она, если захочет, может хоть всю ночь провести вне дома.

Другое дело, что это было совершенно не похоже на Мадлен. Она всегда была ответственным человеком и не позволяла себе ничего подобного.

Наверняка это Энджел сбил ее с толку. И тут она вспомнила про Энджела. Ведь что в конце концов они обе знали об этом человеке? Он свалился на них с неба, сплошь сотканный из улыбок, обещаний и легкости. Но ведь у него ужасная репутация – что, если злые языки говорили правду? Вдруг это правда насчет того, что он спит с любой, кто подвернется? Говорили, что наутро он напрочь забывает имена тех, с кем спал накануне... Поговаривали еще, что за ним водятся кое-какие «мокрые» дела и что он всегда находится под присмотром полиции, этот Энджел Демарко...

«Ну-ка, возьми себя в руки, Лина, – приказала она себе, стараясь отогнать прочь тревожные мысли. – С ма-чтерью все в порядке. Она, наверное, заставляет его ехать со скоростью двадцать пять миль в час, да еще требует, чтобы он вел машину обязательно в шлеме...»

Но Лина не очень-то верила своим предположениям. В глубине души она чувствовала, что что-то не так. Вспомнив тот полночный телефонный звонок, когда им сообщили о смерти Фрэнсиса, Лина ощутила, как неровно и часто застучало сердце. Она взглянула на телефон. Да, такой звонок может раздаться в любое время дня и ночи, ударив тебя как молния и оставив одну догорать как уголек в камине...

Ей захотелось, чтобы рядом сейчас оказался Захарий, чтобы можно было поговорить с ним.

Краем глаза Лина заметила огни подъезжающей машины. «Ну, слава Богу...»