Снова хочу быть твоей (СИ)

— Тебе лучше уйти, — говорит приглушённо, обрушивая мои надежды.

— Сева…

— Пошла вон, Лиза.

Он говорит последнюю фразу абсолютно спокойно, и я даже не сразу спотыкаюсь о смысл, но когда понимаю, то едва ли не задыхаюсь.

Язык становится тяжёлый и неповоротливый, и я не нахожу в себе сил ответить хоть что-то. Сглатываю и тяжело выдыхаю.

— Извини, что потревожила, — говорю негромко и убираюсь прочь.

4

— А вот и мама! — Ромка бежит мне навстречу с рожком мороженого в руке. — Тётя Яна купила мне мороженое! Банановое! Хочешь попробовать?

— Конечно! — касаюсь кончиком языка сладкого жёлтого шарика. Иначе никак — Ромка обидится, что его щедрость и нежадность не оценили. — Вкусное!

Яна подходит ближе с Алиской за руку. Они гуляли в сквере неподалёку, ждали меня. Подруга улыбается, но смотрит серьёзно и внимательно.

— Чего и следовало ожидать, — пожимаю плечами, отвечая на её немой вопрос. Опускаю глаза и тяжело вздыхаю, пока дети отходят к площадке, громко сравнивая, у кого мороженого осталось больше.

Яна поджимает губы и хмурится. Подруга искренне переживает за меня — это видно. Я чувствую её желание помочь и поддержать от всей души, но, к сожалению, что она может сделать?

— Может, Лёшу попросить поговорить с ним? — гладит меня по плечу.

— Не надо, Ян, мы же не подростки уже. Он сказал нет — значит, нет, — о том, как именно Сева сказал, я решаю умолчать. — Я станцевала танго на его сердце, такая реакция неудивительна.

— Что будешь делать?

— Не знаю, — пожимаю плечами. И это правда — я действительно не знаю, что мне делать. Плана нет. — К маме в станицу съезжу, а потом подумаю.

— Приходите к нам сегодня с Ромкой, Лиз, — говорит Яна. — Можете и с ночёвкой остаться.

— Придём, думаю, — обнимаю подругу. — Спасибо тебе. Но без ночёвки, что я зря, что ли, отель оплатила.

Пытаюсь улыбнуться, но выходит с трудом. Если честно, я бы с удовольствием осталась бы и с ночёвкой у Шевцовых, но у них сейчас яблоку негде упасть — упакованные вещи для переезда стоят в коробках по всей квартире. Не хочу я напрягать друзей.

— Тогда до вечера, мы с Алиской побежали на репетицию. Она у нас решила, что станет в будущем балериной, поэтому теперь мы ходим на танцы, — усмехается Яна. — Целую неделю уже. На прошлой неделе она пыталась стать гимнасткой.

— Давайте, — машу рукой Алисе и Яне, когда они уходят, а потом с Ромой идём к лавочке, чтобы он спокойно мог доесть мороженое.

Сейчас только конец марта, в Волгограде, когда мы уезжали, ещё снег лежал, ветры жутко холодные дули, а в Краснодаре уже тепло. Градусов пятнадцать точно. Дети на площадке в тонких курточках, даже в ветровках есть. Ромка хнычет, что ему жарко в шапке, и я разрешаю её снять.

Сама тоже расстёгиваю пальто и стаскиваю шарф.

Я скучала за этим городом. За таким всегда живым, быстрым, по-своему атмосферным. За тёплыми зимами и ранними вёснами, за свежей зеленью и марте и запахом тепла.

— Мам, а мы к бабушке поедем или к папе?

— К бабушке, Ромашка, — поворачиваюсь к нему.

— А к папе когда?

Внутри тяжесть оседает. Как ребёнку объяснить происходящее? Как сделать так, чтобы не травмировать его?

— Ты хочешь к папе?

— Нет, — пожимает плечами. — С ним скучно, он со мной не играет. И его всё равно почти никогда нет дома.

Рома даже не выглядит грустным. Ему как-будто тоже всё равно — настолько Руслан не стал для него значимым взрослым в жизни.

— Пойдём уже, сынок, времени много.

Я достаю смартфон из сумки, чтобы посмотреть на часы, и внутренность тут же обдаёт льдом.

Пропущенный от Руслана час назад.

Зачем он звонил? Снова угрожать?

Тело сразу же становится напряжённым и непослушным. Ноги наливаются тяжестью, в животе внутренности будто в кулаке кто-то сжимает. Меня бросает в жар, а в висках чувствуется нарастающий пульс.

Конечно, перезванивать ему я не собираюсь.

Недалеко от сквера замечаю чёрную машину. Марки не видно, номера тоже. Понимаю, что это просто авто, что оно может принадлежать кому угодно, но ничего не могу поделать с волнами набегающего страха.

— Ром, пойдём уже, — запахиваю пальто и встаю с лавочки.

— Я ещё мороженое не доел.

— По пути доешь.

— Ну ма-а-ам…

— Не спорь со мною, пожалуйста.

Крепко беру сына за руку и иду в противоположную сторону сквера, подальше от того чёрного автомобиля. Понимаю, что это просто приступ тревоги, и мне бы стоит сегодня попросить у Яны рецепт на противотревожные препараты, пожалуй. Иначе я издёргаюсь вся. Ненормально же это.

Но когда я вижу, что эта самая машина начинает медленно двигаться параллельно нам, моя тревога тут же трансформируется в настоящую панику.

— Мам, а ты ещё на качеле покатать обещала, — капризничает Ромка.

— Позже, сынок, не сейчас, — уже почти тащу его, чтобы шёл быстрее, но его маленькие ножки просто физически не способны поспевать за мною. Из-за этого Ромка совсем начинает нервничать и вот-вот разревётся.

Я уже готова схватить его на руки и бежать, но он весит прилично, и далеко убежать так не получится. Поэтому, заметив боковую аллейку в сквере, я сворачиваю туда, продолжая идти быстро. На машину не оборачиваюсь.