Снова любить…

– Знаешь, мам, – встревает подруга, – Анна вернулась в кафе, чтобы попросить телефончик у того официанта, но он отказал.

– Это все из-за моей мерзкой сестрички, – парирую я.

– Да, и еще из-за того, что у Анны грудь слишком плоская.

– Девочки! – смеется тетя Джейн. – Да что с вами такое? Сегодня полнолуние?

– Не знаю, может, Анна хочет повыть на луну?

– Ну что, близняшки? – Дядя Ред передает тете Джейн открытки и достает ключи. – Пошли домой. Завтра последний день, и у меня уже есть планы.

Я киваю. Спрятавшись за спинами родителей, Фрэнки Перино, гроза личных дневников, дважды обманувшая всех девственница, высовывает язык и показывает мне средний палец.

Все, теперь с меня точно хватит. Я придушу ее собственными руками.

Вернувшись домой, Фрэнки проводит в ванной целый час. В это время я завожу будильник и ставлю телефон на вибрацию. Меньше всего на свете мне хочется снова начать с ней спорить прямо в процессе ночной вылазки. Слишком уж велика вероятность разбудить дядю Реда и тетю Джейн. Я прячу телефон под подушку, выключаю лампу и натягиваю простыню до самой макушки, чтобы не видеть свою замечательную подружку.

Я умудряюсь задремать и пропускаю момент, когда она выходит из ванной. Меня будит вибрация телефона. Подсвечивая себе дисплеем, нахожу шлепанцы и достаю из-под кровати кофту, которую положила туда заранее, а потом замечаю по-прежнему заправленную кровать Фрэнки. Либо она решила лечь на диване в гостиной, либо, обзавидовавшись тому, что я лишилась девственности первой, отправилась к Джейку, исправлять досадное недоразумение.

Похоже, это и правда так, ведь диван тоже пуст, а парадная дверь открыта. Я едва не поддаюсь соблазну запереть ее и выбраться на веранду через окно, но решаю не рисковать. Кто знает, вдруг Фрэнки вернется, все поймет и начнет яростно ломиться в дом. Разбудит родителей и расскажет, что я сбежала на свидание с тем официантом, а она пыталась уберечь меня от всяких глупостей (да, конечно), как настоящая лучшая подруга (ври больше), но случайно захлопнула за собой дверь (держи карман шире).

Я отправляюсь знакомой дорогой, как и много раз до этого. Выхожу из дома на улицу, срезаю через соседский двор, спускаюсь по ступенькам на пляж, миную причал, пробираюсь через целый лабиринт зажженных костров, поднимаюсь на веранду Smoothie Shack и бросаюсь в объятия к Сэму.

Он не говорит ни слова, только целует меня, а я отвечаю, рыдая и прижимаясь к его груди, как беспомощная сломанная кукла.

Глава 28

– АННА, ЧТО ТАКОЕ? Что случилось?

– Мы с Фрэнки… больше… не… разговариваем! – заикаясь, говорю я.

– Поссорились, что ли?

Я киваю и уже почти собираюсь обо всем рассказать, но внутренний голос кричит: «Ты в своем уме? Остановись. Сэм же не знает про Мэтта. Хватит! Это тайна. Замолчи!»

– Сэм, я многое от тебя скрывала, и теперь не знаю, с чего начать.

Я отстраняюсь, облокачиваюсь на перила, глубоко вдыхаю и смотрю на залитый луной океан. В моих мечтах все было иначе. Я хотела стать другим человеком. Анной – отважной путешественницей, страстной красоткой, отправившейся в дальние края. Быть Анной, которая не справилась с ролью лучшей подруги, нарушила свои обещания и писала бесчисленные письма мертвому парню, в мои планы не входило.

– Давай-ка прогуляемся, – предлагает Сэм и уверенно кладет мне на плечо теплую руку. – Расскажешь, когда успокоишься.

– Ладно.

К тому времени, как я привожу мысли в порядок и начинаю говорить, мы успеваем дойти до особняка Эдди.

– Сэм, это долгая и ужасная история.

– Анна Эбби, все хорошо. Я с тобой.

– Ну, ладно. Все началось больше года назад. Был один парень, который мне нравился. Очень нравился, с самого детства.

– А Фрэнки его знала?

– Мы были лучшими друзьями, выросли вместе.

– Как все непросто.

– Мягко говоря. Так вот. Год назад, в мой день рождения, он наконец-то меня поцеловал.

Сэм молча шагает по песку и смотрит себе под ноги. Рассказывать ему об этом нелегко по многим причинам, но слова сами вырываются из моего рта, и я не смогу остановиться, даже если захочу.

– Мы начали встречаться еще чаще, чем раньше. Выбирались из дома каждую ночь. Вот только мы не знали, как рассказать обо всем Фрэнки. Боялись, что она закатит истерику, расстроится или еще что похуже.

– Логично, – отвечает Сэм.

– Он хотел поговорить с ней сам, и до тех пор я пообещала молчать. Но он не успел. Он… – продолжить не выходит. Я давлюсь и только крепче сжимаю ладонь, прося остановиться.

– Что с ним случилось? – спрашивает Сэм.

– Он… он… Извини. Дай мне минуту.

Эту историю я тысячи раз описывала в дневнике, но так и не смогла рассказать хоть кому-нибудь, открыть рот, выпустить все наружу. Я несколько раз глубоко вдыхаю, а потом смотрю Сэму в глаза и наконец решаюсь:

– Он умер. Умер от порока сердца, о котором никто не подозревал.

Я говорю об аварии и жду заученных извинений, неловкого бормотания, тишины или даже прощания («Прости, это слишком, я ухожу»). Но вместо этого Сэм поглаживает меня большими пальцами по щекам и заключает в объятия.