Снова мечтай

Мальчика, который заставлял смеяться, даже когда мне было плохо.

Мальчика, который целовал меня под звездным небом и обещал всегда быть рядом.

Мальчика, который стал моей первой большой любовью – и навсегда ею останется.

– Я люблю тебя, Блейк, – прошептала я, и он вздрогнул. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, прежде чем набраться смелости и произнести следующие слова: – Да, я скрыла от тебя этот эпизод, потому что мне было стыдно. Ведь мне больно признавать, что только я сама виновата в том, что моя карьера загублена. Я жалею, что не рассказала тебе о произошедшем. Правда. – Я сделала короткую паузу, чтобы он переварил мои слова. Потом прочистила горло. – Но ты не можешь вечно меня упрекать и по любому поводу прислушиваться только к гневу в своей душе. Он разрушает все в тебе и вокруг тебя. Твою дружбу. То, что между нами. И прежде всего – тебя самого.

У него на скулах заиграли желваки, когда он сильно стиснул зубы. Потом посмотрел в пол.

– Не надо читать мне лекции, – пробормотал он.

Я судорожно выдохнула, изо всех сил стараясь подавить боль в груди, и напомнила себе о данном Блейку обещании.

Больше я никогда не исчезну из твоей жизни, как тогда. Никогда больше.

– Я сегодня лечу в Лос-Анджелес, – охрипшим голосом произнесла я.

Блейк оцепенел, и я буквально почувствовала, как он задрожал от ярости.

– Да ты шутишь, – выдавил он и пригвоздил меня взглядом. В выражении его лица отражался тот же ужас, что и три дня назад.

– Это ты напомнил, что для меня еще не все кончено. И ты был прав. Мне нужно уладить кое-какие моменты. Я не собираюсь спускать на тормозах это дело с просочившимися фотографиями со мной и Винсентом. Кроме того, со мной хочет встретиться агент Сэма, чтобы поговорить о «Дикой розе». – Я сама поразилась, как решительно и твердо вдруг зазвучал мой голос. – Я говорю тебе это, потому что обещала больше никогда не пропадать просто так.

Блейк издал какой-то звук, который явно задумывался как смешок, но получился страшно непохожим на него. Он только покачал головой:

– С этого момента я освобождаю тебя от этого обещания. Все равно глупо было требовать от тебя такое.

– Держи себя в руках, чувак, – раздался в эту секунду из дверного проема голос Эзры.

Удивленно обернувшись, я увидела, что брат стоит у дверного косяка со спортивной сумкой через плечо.

Блейк словно в замедленной съемке поднял голову, чтобы взглянуть на него.

– А ты не должен вмешиваться в наш разговор.

– Нет, должен, если ты обижаешь мою сестру.

У Блейка опять вырвался презрительный смех.

– Легко тебе говорить, самоуверенный засранец.

Эзра подобрался:

– Что, прости?

Блейк сжал руки в кулаки. Казалось, его плечи напряглись до предела. Как будто гнев на Эзру, который он заглушал уже несколько недель, разом вырвался наружу.

– Ты меня понял. – Он смотрел на Эзра, качая головой. – Чего ты вообще от меня хочешь? Все это фиаско – твоя вина!

– Я… Что? – Эзра выглядел совершенно сбитым с толку. Он ошарашенно переводил глаза с меня на Блейка.

– Ты столько месяцев сидел рядом со мной и нес какую-то чушь, чтобы успокоить, хотя это ты внушил ей, что лучше будет со мной расстаться. А теперь стоишь здесь и затыкаешь мне рот? – Блейк пренебрежительно фыркнул. – Тебе все это только на руку. Ты никогда не хотел, чтобы мы были вместе.

Эзра нахмурился:

– Что за бред?

– Ты знал, что я к ней чувствую. И тебе было наплевать. Настолько наплевать, что ты сказал ей, будто будет лучше, если мы пойдем разными путями! – рычал Блейк.

– Я просто выразил свое мнение, не больше и не меньше.

– Но ты, мать твою, не имел никакого права рушить наши отношения! – взревел Блейк так громко, что и Эзра и я вздрогнули.

Внезапно наступила такая тишина, что слышалось лишь прерывистое дыхание Блейка.

Затем Эзра откашлялся:

– Мне было абсолютно не наплевать на то, что тогда творилось. Скорее наоборот. Больно было смотреть на вас обоих. И я не хочу больше наблюдать, как двое моих самых любимых людей тонут в страданиях, – с жесткостью в голосе сказал он.

Блейк разжал руки, снова стиснул кулаки и повторил так еще несколько раз. У него на шее вспыхнули алые пятна.

– Эзра не виноват, – через какое-то время произнесла я.

– Ах вот как. – Блейк опять повернулся ко мне. – Значит, мы с самого начала были обречены на расставание?

– Я этого не говорила, Блейк, – прошептала я.

Он лишь покачал головой. Ярость в его взгляде уступила место невыносимой боли. Он страдал и бросался обидными словами, потому что ничего не мог с собой поделать. Я все понимала, но это все равно ранило. Опять мне казалось, что я вновь потеряла Блейка – на этот раз навсегда.

– Но ты имела это в виду.

Его фраза повисла между нами, и я не знала, что еще ответить. Понятия не имела, как объяснить Блейку, что мои чувства к нему никуда не делись и никогда не исчезнут. Его все равно это не волновало.

Мы смотрели друг на друга целую вечность. Потом он сглотнул:

– Хорошо, что мы оба так думаем.

Это было последнее, что он мне сказал, прежде чем развернуться, пересечь комнату и, проходя мимо, толкнуть Эзру.