Снова мечтай

К счастью, в этот момент вошли новые гости, и я пожелала Эверли и ее друзьям хорошего вечера. По пути назад к барной стойке я спрашивала себя, неужели они с Блейком дружили чуть ли не с каждым в радиусе ста миль, или все это просто неудачное совпадение.

Я обслужила следующих гостей, а потом началась вступительная речь. По залу разнесся пронзительный писк включившегося микрофона. Оглянувшись, я заметила Скотта, Эверли, Нолана и их друзей, которые образовали небольшую группку далеко впереди на краю зрительной зоны перед сценой.

– Раз, два, три, – зазвучал голос. Женщина с синими волосами хоть и была небольшого роста, зато ее харизма превосходила его во много раз. Ее дружелюбная улыбка, кажется, коснулась сразу всех присутствующих в галерее. – Привет. Я Робин, владелица галереи. Сначала мне хотелось бы поблагодарить вас за то, что вы сюда пришли. Я невероятно рада видеть сегодня каждого из вас. Это первое мероприятие в подобном формате, и я немного нервничаю. Что, наверное, заметно по моим дрожащим рукам. – Она подняла кисть и преувеличенно сильно потрясла ею в воздухе, в результате чего по толпе пронесся тихий смех. – Для нас стало огромным удовольствием работать вместе с молодежным центром. Сегодня вечером состоится несколько перформансов, в том числе будут отрывки из театральных пьес, музыкальные номера и поэтри-слэм^[11]. Надеюсь, тем самым мы введем новую традицию. – Раздались короткие аплодисменты, и улыбка Робин стала шире. Она прочистила горло. – Не буду больше томить вас ожиданием: встречайте ребят из молодежного центра, которые покажут отрывок из своего грядущего выступления.

Под аккомпанемент последовавших затем оваций на маленькой сцене появились несколько подростков. Они начали быстрыми отточенными движениями расставлять реквизит, в то время как Робин спрыгнула со сцены.

Освещение погасло. Лишь в дальней части галереи и на входе осталась слабая подсветка, чтобы можно было различать силуэты присутствующих.

Внезапно на сцене вспыхнул свет. Сверкнул яркий голубоватый фонарик, потом второй и еще один. Сначала лучи света затанцевали в воздухе, вырисовывая случайные на первый взгляд линии, а на заднем фоне заиграла тихая музыка. Когда она стихла, движения огоньков тоже замедлились. Теперь ребята держали фонарики так, чтобы их лица подсвечивались снизу. Кроме того, стало видно, что они все одеты в полосатые пижамы, а на плечах у них мягкие одеяла. Потом опять включилась одна из ламп справа, и все увидели, что около сцены на корточках сидели два мальчика. Они выпрямились и подкрались к остальным. Один был в зеленом костюме, а второй выделялся ростом, возвышаясь над другими примерно на две головы, и блестящими крылышками, закрепленными у него на спине.

Послышались редкие смешки, когда зрители сообразили, из какого произведения эта сценка.

– Здесь, – произнес паренек, который был пониже, и кивнул в сторону трех ребят в пижамах.

– Ты уверен? – спросил великан с крылышками.

Первый мальчик энергично закивал:

– В этой комнате я потерял свою тень.

Я знала этот отрывок, потому что в школе сама в нем играла. Тогда я исполняла роль феи Динь-Динь, однако сейчас не могла не признать, что это просто гениальная идея – отдать партию малютки-феи человеку такого роста. Этот парень выглядел как восходящая звезда футбола – настолько широкие у него были плечи.

Я оглянулась на вход, где как раз появились новые гости и растерянно осматривались. Больше всего мне хотелось дальше стоять и наблюдать за постановкой, но я взяла себя в руки, расправила плечи и пошла к входу.

– Проходите, – зашептала я. – Пока можете расположиться здесь, а я принесу вам напитки. – Я проводила их туда, куда показывал Колин, и раздала бокалы, но все это время краем глаза следила за сценой и спектаклем. Мне было слышно, как Питер с помощью Венди нашел свою тень и пытался пришить ее обратно.

И вновь грудь мне сдавила какая-то неописуемая тяжесть. Что-то по очереди то сжималось, то расширялось, и сильно кружилась голова. Чем дольше я слушала, тем интенсивнее становилось это чувство.

После того как раздала всем напитки, я снова повернулась к сцене. Ребята словно расцвели. Некоторые из них были в том же возрасте, в котором я сама начала играть. И я прекрасно знала, как сильно сейчас волновался каждый из них и каково это – стоять на сцене и ненадолго примерять на себя образ другого человека.

Когда опять пришли новые гости, я не знала, радоваться мне отвлечению или злиться, потому что из-за них я пропустила часть спектакля. Развернувшись, я пошла обратно к Колину, который обеими руками опирался на стойку и завороженно смотрел на сцену. Только когда я поставила возле него поднос, он вышел из оцепенения.

– Они хороши, да? – спросил он.

Мне стоило больших усилий держать эмоции под контролем. Да, они хороши. По-настоящему хороши. И они напомнили мне, как чувствуешь себя, когда в первый раз заучиваешь текст наизусть. Как я погружалась в истории и цеплялась за них, когда не знала, что делать в реальной жизни.

И вдруг мне стало ясно, что означало это ощущение в груди.

Тоску.