Снова надейся

– О. – Пейдж опустила ручку. Даже с моего места было видно, как у нее покраснели щеки.

– Что ж, – неожиданно начал Блейк. – Мое самое яркое воспоминание – когда меня заставили стоять на голове, потому что я слишком поздно прислал домашнее задание. Редко меня что-то так сильно расстраивало.

– И тем не менее задание за прошлую неделю ты прислал только сегодня утром, хотя крайний срок был в воскресенье, – прокомментировал Нолан. – Значит, не настолько уж тебя это и впечатлило.

Группа разразилась смехом, а я задалась вопросом, неужели никто из них не слышал, как холодно звучал голос Нолана. Подняв голову, я рискнула посмотреть на него. Он стоял перед своим столом, облокотившись на него, и с непроницаемым выражением лица буравил взглядом Блейка. А потом наши глаза встретились.

У меня гулко забилось сердце и перехватило дыхание.

Затем я себя одернула. Нужно собраться. Нужно забыть, каково это – целовать Нолана. Так же, как нужно забыть чувства, которые зародились во мне по отношению к нему. Только так мне удастся вернуть беззаботность, которую я всегда ощущала на этих занятиях и при каждом разговоре с Ноланом. Я действительно хотела, чтобы это сработало.

– Возвращаемся к заданию, – через мгновение продолжил Нолан и отвел от меня взгляд. – Я бы хотел, чтобы вы описали воспоминание с перспективы другого человека, который при этом присутствовал. Попробуйте взглянуть на все с его точки зрения и на время отодвиньте в сторону собственные эмоции.

– Что конкретно ты имеешь в виду? – уточнила Доун.

Нолан скрестил руки на груди. Я изо всех сил сконцентрировалась на том, чтобы не глазеть на его предплечья.

– Постарайтесь эмоционально абстрагироваться от ситуации, чтобы все это разожгло искру для новой истории, – пояснил он.

По аудитории пошло негромкое перешептывание. Нолан бросил взгляд на часы у себя на запястье. Потом хлопнул в ладоши.

– Поехали.

Я лихорадочно размышляла. Единственные воспоминания, приходившие мне на ум – это те, которые я отчаянно пыталась подавить: отношения с мамой и ее обман, поцелуй с Ноланом и наша запутанная ситуация.

Затем я оглянулась на Блейка, который пялился в потолок и чесал голову задней стороной ручки. Наш поцелуй тоже определенно не лучшая тема для этого занятия. Мысленно я вернулась еще дальше назад, однако тут же натолкнулась на собственную внутреннюю границу. Ни в коем случае не буду копаться так глубоко в прошлом, чтобы написать об этом. Тем более сидя в одной комнате с шестью другими студентами и не зная точно, насколько сильно мне в результате разбередят душу подобные воспоминания.

– Помощь нужна? – раздался передо мной тихий голос Нолана. Я подняла на него глаза. В его взгляде светилась неуверенность. Похоже, он сам не представлял, как вести себя в сложившейся ситуации. Я не хотела давать ему лишний повод беспокоиться обо мне, поэтому быстро помотала головой.

– Нет, спасибо, – сказала я, после чего записала первые же слова, которые промелькнули в моем сознании. Слова о маминой лжи и о том дне, когда я впервые за много лет встретилась с отцом. Если я напишу об этом, еще не значит, что придется рассказывать остальным. В конце концов, в «Писательской мастерской» нас никогда не заставляли отвечать вслух, если мы того не хотели.

Нолан пошел дальше по рядам. Мне было слышно, как где-то позади меня он предложил помощь другому студенту.

Сосредоточившись на записях, я постаралась по возможности отгородиться от голоса Нолана и от его присутствия.

Я кратко пересказала прошлые выходные с мамой. Подумала о нашем совместном вечере красоты, которому тогда так обрадовалась. Как говорил Нолан, теперь я попыталась взглянуть на все второй раз глазами мамы. Благодаря этому я осознала основную причину, по которой ей очень захотелось вот так провести со мной время: угрызения совести. Не из-за Стенли, а из-за все еще продолжающегося общения с папой. С человеком, который годами превращал нашу жизнь в ад.

До этого момента у меня не возникало ни малейших сомнений, что мама со всем покончила. Она сама заставила меня поверить, что отец перестал быть частью нашей жизни, хотя все оказалось совсем не так.

Она давала ему деньги за моей спиной.

Она мне врала.

Уверена, это из-за папы мне пришлось искать себе подработку. Потому что он грабил маму.

Буквы на странице начали расплываться перед глазами.

Доун коснулась моей руки, и я вздрогнула, когда она вернула меня в реальность. Округлившимися глазами я посмотрела на нее.

– Все правда в порядке? – спросила она.

Я прерывисто вздохнула и кивнула. Потом выдавила из себя улыбку, но ощущалась она так, будто мое лицо было измазано вязкой клейкой массой. Глаза припекало, и я вновь быстро уткнулась в записи. Доун не должна видеть, что я изо всех сил борюсь со слезами.