Снова почувствуй

Открыв следующую страницу, я обнаружила другие снимки Элизы, которая – как и Ариэль сейчас – не уставала позировать на камеру. Иногда на заднем плане появлялся Исаак с робкой улыбкой. Пока я листала дальше, Исаак и Элиза становились все старше. В какой-то момент появилась новорожденная Ариэль, и на кадрах с ней Исаак наконец начал искренне улыбаться. К тому времени его руки и ноги доросли до нужных пропорций, и он больше не проводил экспериментов со своими волосами. Одежда, впрочем, осталась кошмарной.

– Тогда папа болел, – объяснила мне Ариэль, когда мы перелистнули очередную страницу. Она погладила пальцами лицо отца, который лежал на больничной койке, бледный и сильно исхудавший, – полная противоположность подвижного, сильного мужчины, с которым я познакомилась здесь, на ферме. – Ему прооперировали спину.

– Наверняка вам нелегко пришлось, – пробормотала я, глядя на снимки, где Исаак, Элиза и Ариэль стояли вокруг больничной кровати и выглядели очень печально. В моей памяти почти не сохранилось время, когда болел мой отец, однако я до сих пор помнила, каково было видеть его на белых койках в больницах, среди всех этих приборов и трубок, и наблюдать, как он медленно нас покидал. Звуки медицинского оборудования навсегда отпечатались у меня в подсознании. Как и отчаянные мамины крики, из-за которых мы с Райли не спали ночами.

– Ну, теперь он выздоровел, – сказала Ариэль и быстро перелистнула. Мне стало ясно, что она не любила вспоминать о тех временах.

На следующей странице находились фотографии старого амбара, перед которым стоял Исаак с тремя другими молодыми людьми, все перепачканные сверху донизу. Исаак был одет в разношенные джинсы и простую черную футболку и вытирал пот со лба.

Я бы не могла сделать фото лучше.

Еще несколько страниц запечатлели ремонт амбаров и конюшни, которые выглядели настолько ветхими, что возникали опасения, как бы они не рухнули в любой момент. Тракторы на этих кадрах тоже были как будто из совсем другого десятилетия. Чем дальше листали мы с Ариэль, тем современнее становилась техника. На паре снимков отец Исаака сидел в инвалидном кресле, его сын стоял прямо рядом с ним, с гордой улыбкой на губах.

Если за то время, когда за хозяйство отвечал Исаак, двор так сильно преобразился, я могла понять, почему родители думали, что он останется. Он словно был рожден для работы здесь. А при виде блеска в его глазах на этих фото очень трудно себе представить, что на самом деле в тот период Исаак понятия не имел, что делать со своей жизнью.

– Если бы знал, что вы будете рассматривать мои позорные детские фотки, то не оставил бы вас одних, – голос Исаака выдернул меня из раздумий.

Подняв глаза, я заметила, что он повернулся к нам. Его мама встала и с улыбкой подошла к дивану. Потом села возле Ариэль и ласково погладила дочь по голове.

– Сто лет не видела эти фотографии. Смотри, какие у тебя тут еще светлые волосы, родная. Теперь они намного темнее.

– Бабуля дала нам альбом, – сказала Ариэль и вернулась на пару листов назад. Исаак присел на диван рядом со мной и слегка перегнулся через меня, чтобы лучше видеть фото. Он оказался так близко, что я чувствовала его тело на моем.

– Даже смотреть на них не хочу, – заявил он и закрыл лицо ладонью.

– Я все равно хотела попросить тебя заглянуть к Хизер, прежде чем уедешь обратно в Вудсхилл. Она вчера вернулась из отпуска, а с компьютером что-то не так. Поэтому она спрашивала, не можешь ли ты проверить. Кажется, там просто синий экран, когда она его включает.

Я заметила, как Исаак покосился на меня. Но, когда я повернула голову к нему, он встал, избегая моего взгляда.

– Конечно. Я быстро, – пробормотал он и быстрым шагом покинул гостиную.

– Тетя Хизер даже не зашла поздороваться, – пожаловалась Ариэль.

Хизер. Тетя Хизер.

Вдруг все встало на свои места.

Я невольно напряглась.

– Тетя Хизер? – тихо переспросила я.

Дебби улыбнулась:

– Хизер – это моя лучшая подруга. Мы выросли вместе. Ее муж умер вскоре после их свадьбы. Она мне как сестра, поэтому я тогда уговорила ее переехать сюда, чтобы ей не было так одиноко. Она живет на маленькой ферме на другом конце дороги.

– Хизер моя крестная, – гордо добавила Ариэль.

Я медленно кивнула, в груди появилось какое-то давящее ощущение.

Значит, Исаак сейчас на полпути к своей бывшей. К единственной женщине, которая дала ему почувствовать, что он чего-то стоит. К женщине, с которой у него было в первый раз. Первая женщина, в которую он влюбился.

– Все в порядке, Сойер? – мягко спросила Дебби.

Я пыталась понять по ее взгляду, знала ли она или по меньшей мере подозревала ли, что когда-то происходило между Исааком и Хизер. Что эта женщина – ее лучшая подруга – после смерти мужа утешала себя с эмоционально нестабильным подростком.

Но Дебби ничего не знала, в этом я практически не сомневалась. Ее улыбка выглядела слишком беззаботной и слишком открытой.