Снова с тобой

Витрина магазина одежды «Голливуд» на углу Мэйн-стрит и Фремонт-стрит, где некогда работала Мэри, убеждала ее, что мода до сих пор не изменилась. В витрине были выставлены те же самые манекены конца пятидесятых годов, а их наряды в спортивном стиле ушли в прошлое вместе с хула-хупом. Обувной магазин по соседству выглядел точь-в-точь как в те времена, когда Дорис каждую осень водила сюда Триш и Мэри выбрать туфли к вечеру в честь начала учебного года. Даже универмаг «Бенджамин Франклин», последний из вымирающего племени, продолжал цепляться за жизнь с упорством престарелой старой девы, увешанной побрякушками из поддельного горного хрусталя. Только здесь еще можно было напиться из неиссякаемого источника содовой воды и заказать безалкогольное пиво.

Книжный магазин Триш располагался в узком здании, втиснутом между салоном красоты «Силуэт» и бакалеей Петерсона. Сразу после открытия «Загнутой страницы» местные циники предрекали магазину скорое фиаско. Зачем платить почти двадцать долларов за книгу в твердой обложке, если можно выбрать у Петерсона одну из нескольких десятков в мягкой? Но Триш сумела утереть носы скептикам, нашла собственную нишу и завела букинистический отдел наряду с отделом новых книг. Не имея семьи, она отдавала все силы и время магазину, усердно расхваливая своих любимых авторов и произведения.

Войдя в магазин, Мэри первым делом обратила внимание на стенд с рукописным объявлением, стоящий рядом с кассой. Вверху было крупными буквами выведено: «Помогите спасти желтохохлую славку!» Пониже располагались вырезанные из журналов снимки птицы, над которой нависла угроза полного исчезновения. Тут же на столике возвышались стопка буклетов и петиция с длинным рядом подписей. Но прежде чем Мэри успела присмотреться, ей навстречу выбежала сестра.

Триш, которая сама походила на пичужку со своим круглым личиком и младенчески мягкими волосами, вьющимися на висках, пришлось привстать на цыпочки, чтобы обнять Мэри. От Триш пахло чем-то сладким, вроде лимонных леденцов, которые она обожала в детстве. Книга, которую она держала под мышкой, врезалась в бок Мэри.

– Глазам не верю! Так, значит, это правда! – воскликнула Триш. – Мама позвонила мне и сообщила, что ты едешь сюда, но я думала, она шутит. А ты ничуть не изменилась! Два часа за рулем, а выглядишь безупречно!

Мэри со смехом отстранилась и обвела взглядом полки с любовно расставленными книгами и стены с образцами кружев в рамках. Здесь ничто не изменилось со времени ее прошлого приезда. Посетители магазина перебирали книги, стоя на стремянках, или сидели у нижних полок на полу, скрестив ноги. В отделе детской литературы, где имелась даже игровая комната, курчавый малыш сосредоточенно сбрасывал книги с полок. Даже Гомер, кот Триш, чувствовал себя как дома. Развалившись в кресле, он сонно посматривал на Мэри приоткрытым глазом.

Незнакомым был лишь один предмет – стенд возле кассы. Указав на него, Мэри сдержанно заметила:

– Вижу, ты по-прежнему пытаешься спасти мир.

Триш нахмурилась и отвела со лба завиток, устремив на сестру взгляд чистых, как у ребенка, голубых глаз.

– От такой привычки так просто не избавишься. Мама сообщила, что ты перевезла в свою бывшую комнату все вещи, бумаги и компьютер. Мне не терпится услышать все подробности. Это твое решение, или тебя заставила мама?

– И то и другое. – Мэри понизила голос. – Только никому не рассказывай, что я вернулась. Не хочу, чтобы меня поняли превратно.

– Господи, конечно, я буду держать язык за зубами! В Бернс-Лейк никто не задерживается без крайней необходимости.

В голосе Триш промелькнула грустная нотка, и Мэри мгновенно пожалела о своих словах.

– Я не хотела… словом, ты меня понимаешь? Видишь ли, Ноэль не в восторге от моего приезда. Думаю, и мама тоже… и рано или поздно она заявит об этом в открытую.

– Значит, ты считаешь, что все затянется надолго?

– Зная Роберта, я убеждена в этом.

Триш заломила руки и стала похожа на попавшую в беду героиню одного из романов в глянцевых бумажных обложках.

– Бедная Ноэль! Как бы я хотела хоть чем-нибудь помочь ей!

Во вспышке раздражения Мэри чуть не выпалила: «Если бы ты остановила Роберта в тот вечер, когда осталась с Эммой, сейчас нам не пришлось бы говорить об этом». Однако такова была Триш: она охотно поддерживала родных, но, столкнувшись с реальными трудностями, превращалась в желе.

– Слушание состоится в четверг, в десять часов, – сообщила Мэри. – Ты придешь?

Триш решительно заявила:

– Разумеется!

Мэри застыдилась того, что поспешила осудить сестру. Триш отличалась великодушием, но не всегда умела находить ему применение. Она терпеливо пережидала самую длинную помолвку в мировой истории – восемь уже прошедших лет и бог весть сколько предстоящих – и не имела детей. О том, чтобы Триш переселилась к Гэри до свадьбы, не могло быть и речи – по крайней мере пока Дорис жива.

– Не знаю, стоит ли привозить на суд маму. Правда, она твердит, что ей уже гораздо лучше, но… – Мэри не договорила.

Триш пожала плечами.