Снова с тобой

– Норри! – Испуганный голос полоснул по сердцу, но Норт не откликнулся. Там, в темноте, был человек с винтовкой. Человек, который пристрелил бы ее, если бы Норт не дернулся. И, Господи благослови, он возьмет гада так или иначе.

Норт мчался во мраке за маячившей на расстоянии темной фигурой. Из раны теплым вязким ручейком текла кровь. В Норта уже несколько раз стреляли, но ранили впервые. Судя по всему, пуля прошла навылет, но рука сильно болела. Потом, когда возбуждение схлынет, она начнет болеть по-настоящему.

Он побежал еще быстрее, перепрыгивая через камни и кусты, которые мешали преследованию. Он нагонял, но догнать не мог. Вот-вот преступник окажется у ворот. Там он легко затеряется в толпе. А потом спрячется на пустыре или в лодке, которых много возле причала, и переберется на тот берег. В любом случае, если Норт не схватит его сейчас, он не схватит бандита никогда.

Сократив дистанцию, насколько возможно, Норт остановился и выхватил из-за пояса пистолет. Прицелился – слава Богу, правая рука была цела! – и выстрелил. Добыча пошатнулась, но потом кинулась наутек.

Око за око, повторял Норт как молитву.

В груди жгло. Легкие отказывались дышать. Он заставлял себя быстрее передвигать ноги. Споткнулся обо что-то и чуть не упал. Отметил краешком сознания. Винтовка! Мерзавец бросил оружие. Норт рванул еще быстрее.

До ворот оставалось немного. Густая толпа готовилась поглотить его добычу. Зеваки не обратили никакого внимания на здоровенного бугая, прокладывавшего себе дорогу, но зато все, как один, вытаращились на Норта. Их напугали его неистовый бег и окровавленная рука. Но вместо того чтобы раздаться в стороны, люди в страхе и беспокойстве кинулись к Норту.

– С дороги! – закричал он, когда кто-то задел раненую руку. – Прочь! – Рукояткой пистолета он саданул в плечо какого-то джентльмена, чтобы тот отскочил в сторону.

Сколько тягучих секунд Норт потерял, продираясь к воротам, неизвестно. Но их хватило. Того, кто стрелял в него, наверняка поджидали друзья. Потому что он уже плыл в лодке на другой берег. Никаких шансов перехватить мерзавца, тем более с пробитой рукой, у Норта не было.

Он упустил стрелка. Норт тяжело дышал, пот ручьями заливал лицо.

Как только появится возможность, нужно опросить всех городских знахарок и врачей. Кто-нибудь из них наверняка будет оказывать помощь раненому мужчине, и если Норт аккуратно проведет свою партию, то легко узнает собственный выстрел. Все его выстрелы были мечеными.

Вот тогда он и возьмет преступника. Это было обещанием самому себе. И помоги, Господи, тому бедолаге. Пусть считает себя счастливчиком, что не попал в Октавию. Хотя именно в нее он и целил. За это и пострадает.

Очень и очень серьезно пострадает.

Было много крови. Крови Норта.

Это все из-за нее. Она понимала, что ей не в чем себя винить, но сердце отказывалось слушать доводы разума. Его подстрелили, когда он был с ней. Вероятно, из-за нее, а может, вместо нее. Кого же еще винить?

Ах, провались оно все! Где же вы были, его любимые помощники? Разгуливали по всему Воксхоллу, отслеживая каждый их шаг. Наверное, следили за ними и в аллее для влюбленных. Если бы Норта не ранили, смотрели бы, как они целуются.

Глупо было целоваться с ним там. Страшно глупо было тащить его в укромный уголок, подальше от людей. Чудовищно глупо, потому что это могло стоить Норту не только пролитой крови. Это могло стоить ему жизни.

– Снимай сюртук и сорочку, – охрипшим голосом скомандовала Октавия. Она мерила шагами кабинет. Норт вернулся домой пару минут назад. Миссис Бантинг притащила все необходимое, чтобы обработать рану. Но никто из докторов не приехал.

Норт поддерживал раненую руку.

– Все в порядке. Фрэнсис осмотрит рану.

– Ты истечешь кровью, пока Фрэнсис вернется. К черту, Норт! – Голос Октавии задрожал. Ее затрясло. – Снимай, говорю!

Удивительно, но он послушался. Вернее, попытался снять сюртук. Пальцы правой руки были в крови. Норт старался расстегнуть застежки. Пальцы не слушались и пачкали кровью тонкое сукно.

– Дай я сама. Ты так копаешься, что скорее умрешь, чем расстегнешься. – Может, не надо с ним так резко? Октавию страшило то, что он ранен. А когда он разденется…

Пуговицы сюртука были влажными и скользкими и никак не хотели пролезать в петли. Она услышала исходящий от него соленый медный запах. Кровь! Октавию замутило.

Норту удалось вытащить из рукава правую руку. Осторожно, чтобы не задеть рану, Октавия стянула вниз левый рукав. Кинула сюртук на пол. Он упал с тяжелым стуком. Наверное, что-то лежало в кармане. Пистолет скорее всего, но сейчас не хотелось об этом думать.

– Я любил его, – произнес Норт с такой скорбью в голосе, что Октавия рассмеялась бы, если бы не тряслась от тревоги.

Рана производила тяжкое впечатление. Окрашенный в разные оттенки красного рукав сорочки прилип к телу. Отверстие, где пуля пробила ткань, было черным от крови. Октавия судорожно сглотнула.

– Что-то ты побледнела, – заметил Норт. – Все не так плохо. Надо, чтобы Фрэнсис посмотрел.

Трясущимися пальцами она взялась за его галстук.