Снова там...

Что происходит? Я не верила своим глазам. Никаких мазей у меня не было. Как могли за один день пройти глубокие порезы и страшные ожоги? Ответов я так и не нашла.

К тому времени, как солнце достигло своего апогея, самые мелкие из шрамов совсем исчезли, не оставив после себя ни единого следа.

Весь этот день я спала и чесалась, чесалась и спала. Совместно, эти действия привели к тому, что к вечеру мои руки перестали походить на карту мира в теплых багровых тонах. И воспоминания о камере пыток остались лишь в моем мозгу. Понять, почему все эти чудеса со мной происходят я была не в силах, но мне происходящее нравилось.

Шатир не появился ни на следующий день, ни через день.

Я основательно успела изучить каждый угол своей комнаты и местной гостиницы.

Временами мне начинало казаться, что Элрон и тут меня обманул. И Шатира не предвидится. Зачем ему все это было нужно, я не понимала, как не понимала, что вообще происходит вокруг и с моими знакомыми в частности.

Кем была я для того же Элрона? Девушка, с которой он два года назад был знаком ровно два месяца? Кем он стал для меня?

Прямо за деревней начиналась мелкая речушка с чистым мокрым гладким песком на берегу. Дети приходили туда играть и рисовали картинки острыми палочками на мокром песке. А я молча наблюдала за их играми. Мое бездействие, пока они носились по пляжу, начинало меня угнетать.

Когда они ушли, я взяла палку и принялась рисовать на песке, что приходило на ум. Время пролетело незаметно. Оторвалась я, когда поняла, что вокруг меня столпились маленькие зрители, с интересом рассматривая мои художества.

— Что это? — самая старшая девочка ткнула в нарисованное мной.

— Это… это добрый зеленый инопланетянин в пупырышках (они особенно хорошо получились).

— Добрый? — дети с сомнением покосились на зубастый оскал.

— Добрый, — заверила их я, — он просто испугался.

— Кого?

— Кого? — Я вдруг вошла в роль. — Вот этого робота с альфа-центавра…

— ???

— …которого прислали злые джедаи… покорить их народ.

Дети заулыбались. Игра им понравилась.

— А где это?

— Это в далекой-далекой галактике, на одной из звезд.

— На звездах не живут, — Старшая ткнула пальчиком в небо.

— Да, рядом со звездами есть планеты, на которых как раз и живут добрые зеленые пупырчатые инопланетяне… Хотя у вас звезды, возможно, и прибиты гвоздями… Ну так вот, а главный злодей у них — Дарт Вейдер, против которого борются добрые зеленые пупырчатые инопланетяне.

— А я его мечом! — маленький мальчик схватил палку и ткнул в якобы изображение главного злодея.

— А какого цвета у тебя меч?

— Обыкновенный, — растерялся мальчик, — но очень большой!

Я выставила свою палку:

— У настоящего джедая меч должен светиться синим, — я запнулась, — или зеленым, точно не помню.

Мы носились по пляжу, тыкая палками в робота и сражаясь между собой.

— А затем он сказал: настоящим королем инопланетян будет тот, кто вытащит мой меч из этого робота!

…

— И пошли они к Кащею…

…

— А он достал свой огнемет и как…

…

— А потом владыка Саурон…

…

— Бэтмен взмахнул плащом и скрылся в ночи…

К себе в комнату я вернулась невероятно счастливая.

Прошло три дня. Я ковыряла большой ложкой густую горячую похлебку на нижнем этаже постоялого двора, с грустью думая о том, что мне делать, если Шатир так и не появится. Мысли вновь и вновь возвращались к равИеру. Неужели он меня обманул? Зачем?

Семь месяцев моей жизни… Или не жизни? Я жила только воспоминаниями. Ночью я улыбалась, видя во сне Шатира, своих друзей из отряда и просыпалась утром, сгорая от желания вновь уснуть и идти с ними дальше. Каждый день вспоминала Кирда, глядя на мужчин, спешащих мимо, разглядывая свою похорошевшую физиономию в зеркале. И редко, словно зная, как я борюсь с этими воспоминаниями, вечерними часами приходила тоска. Тягучая, до боли в груди сжимавшая все внутри. Тогда я видела ЕГО лицо перед собой.

Вадим приоткрыл глаза и потянулся на моем старом диване.

— Долго спал?

— Минут двадцать, — я с трудом вышла из транса и перевела бессмысленный взгляд со стенки на его усталое лицо. — Лучше стало?

— Вымотался совсем… Чем фильм закончился?

— Никто не выжил.

— Надо что-нибудь повеселее взять. А то с твоим лицом ужасы кажутся все более натуральными. — Он еще раз хрустнул суставами, продавливая старую ткань. Потом рывком сел. — Лик, может расскажешь, что за горе, кто у тебя умер? Когда тебя вот так переклинивает, мне жутко становится.

— Мы не договаривались о моих проблемах говорить.

— Ну, о своих я уже рассказал, могу и тебя послушать.

— Все нормально, — я махнула руками и шумно шелестя обертками начала искать уцелевшие после нашего застолья конфеты.

— Хорошо… Я вот только не понимаю, почему матери нельзя все выложить или подругам? Нет, надо как в сериале надуться и страдать молча.

— Вадим, — я улыбнулась ему конфетой, — думаешь, мне не хочется все выложить, что накипело?

— А что мешает?

— Меня в этом мире никто не поймет, — я многозначительно подняла палец.

— Дура!

— Грубо!

— И?

— У меня с головой не в порядке…

— Это не новость…

— У тебя идеал есть?

— Анджелина Джоли?