Снова три мушкетера

"Бедный хозяин, какое сердце! Идя на смерть, он помнил обо мне. Ах, господин д'Артаньян, что же с нами будет? Что я скажу господину Атосу?! Он лишит жизни и Гримо, и меня за то, что мы не уберегли вас. Ох, а если господин Атос сперва напьется с горя, тогда господа Портос и Арамис убьют нас прежде, чем он протрезвеет. Ах, господин д'Артаньян, какое горе!"

В таком состоянии и нашла его мадемуазель де Бриссар. Увидев безутешного Планше, Камилла обратилась к стражнику. Это был один из тех солдат, которым комендант приказал отконвоировать его обратно на фелуку "Морская звезда" и которые уже намеревались выполнить приказ, нимало не считаясь с причитаниями славного Планше.

- Кто этот человек и почему он стонет так, словно его пытали? спросила девушка, которую знали все защитники Ла-Рошели. В городе ее называли просто дочерью коменданта.

- Это слуга того лазутчика с рыбацкого судна, что вошло в гавань ночью, сударыня, - отвечал солдат.

- Тогда мне понятна причина его жалоб.

- Ему-то как раз еще повезло, мадемуазель. Господин комендант приказал всего лишь отвести его на корабль и охранять вместе со всем экипажем. А вот господина его завтра вздернут - это уж точно.

- Где же он сейчас находится? - спросила девушка, стараясь придать голосу безразличное выражение.

- Его отвели в городскую тюрьму. В камеру смертников, - был ответ.

Здание городской тюрьмы Ла-Рошели по мере продолжения осады освобождалось от своих постояльцев и к описываемому нами времени почти совершенно опустело. Городские власти мало-помалу выпустили заключенных, чтобы отправить их на бастионы, пополнив хоть в малой степени убыль защитников. Тех же, кто, доведенный до отчаяния тяготами осады, а более всего сопутствующим ей голодом, пытался подстрекать горожан к бунту и сдаче города, вешали без суда в течение двадцати четырех часов.

Вследствие этого д'Артаньян оказался чуть ли не единственным обитателем городской тюрьмы, которую все равно бы некому было охранять, так как все способные носить оружие мужчины несли службу на городских стенах. Лишь для нашего героя были выделены два стража, которые остались снаружи, втолкнув его в камеру - помещение с голыми стенами, каменным полом и решетчатым оконцем, расположенным почти под самым потолком с таким расчетом, чтобы пропускать немного света, но не давать возможности смотреть сквозь него на улицу.

Д'Артаньян окинул беглым взглядом свою временную обитель и, убедившись, что о бегстве отсюда не может быть и речи, опустился на грубо сколоченный табурет, стоявший в углу камеры.

"Интуиция не подвела Атоса, - подумал мушкетер. - Кажется, я очень огорчу моих милых друзей".

Затем молодой человек погрузился в невеселые размышления, сводившиеся к тому, что фортуна - эта ветреная кокетка - не слишком-то обижала его со времени его достопамятного вступления в Париж и у него, пожалуй, нет причин роптать на судьбу, но... Когда вы молоды, предприимчивы и уже не раз оставили с носом старуху с косой, очень трудно примириться с мыслью о том, что эта несимпатичная особа, кажется, наконец взяла реванш. Во всяком случае, наш гасконец не хотел мириться с подобными предположениями поэтому он продолжал размышлять.

Всем известно, что ничто так не сокращает время, как размышления, поэтому когда, немало поломав голову над возможными способами покинуть негостеприимный тюремный кров до наступления восхода солнца, д'Артаньян окончательно убедился в невозможности бежать через окно, подобно Марии Медичи из блуасского замка <Мария/>(1573-1642) - французская королева, жена Генриха IV. После его смерти передоверила управление страной своему фавориту - итальянцу Кончино Кончини, который в 1617 г. был убит по приказу Людовика XIII. Высланная в Блуа, Мария Медичи в феврале 1619 г. бежала оттуда через окно замка.>, приблизился закат, удлинивший тени, отбрасываемые предметами и людьми на мостовые.

Тень часового, маячившего под окном, в которое мушкетеру удалось выглянуть, пододвинув к нему табурет и приподнявшись на носках, неопровержимо свидетельствовала о том, что его бдительно стерегут. Второй часовой, очевидно, охранял двери.

Итак, фортуна окончательно повернулась к нему спиной. Мушкетер поступил так же - он улегся на жесткий тюремный топчан, завернулся в плащ и, отвернувшись от окружавшей его мрачной действительности, попытался заснуть.

Глава седьмая

Петля еще не затянулась

- Я хочу поговорить с этим человеком, - сказала Камилла. Да будет позволено нам и в дальнейшем называть мадемуазель де Бриссар именно так, несколько фамильярно, в интересах краткости.

- Я хочу поговорить с этим человеком, - сказала Камилла, обращаясь к сержанту, возглавлявшему конвой.

- Мы подождем, мадемуазель, - ответил тот.

- Как вас зовут? - спросила Камилла, воспользовавшись паузой в причитаниях Планше.

- Кого, меня, сударыня? - Планше не сразу понял, что эта девушка, по всей видимости, имевшая право разговаривать с сержантом повелительным тоном, обращается именно к нему.

- Да-да, вас. Ведь это вы - слуга того дворянина, которого увели в тюрьму, не так ли?

- Увы, сударыня, это правда.

- Итак?