Снова три мушкетера

— Как же вы поступите, если он до сих пор там? — разыгрывая вульгарное любопытство уличного зеваки, спросил д'Артаньян.

— Вышлем его из города под конвоем, — отвечал господин де Кавуа.

— Вы имеете в виду, что его высокопреосвященство указал ему пункт назначения?

— Именно так.

— И это?..

— Тур.

«Интересно, его высокопреосвященство всех высылает в Тур? — подумал д'Артаньян, вспомнив о госпоже де Шеврез. — Наверное, чтобы легче было за всеми уследить».

Вслух же он произнес:

— Вот как! Очевидно, у его высокопреосвященства есть причины политического характера для того, чтобы отправить этого упрямца не в Бастилию, а в такой симпатичный город.

— О намерениях его высокопреосвященства, как вы сами понимаете, господин д'Артаньян, мы судить не можем, но, я думаю, дело объясняется проще.

— Как же?

— У бывшего коменданта Ла-Рошели в Туре есть дом и виноградники. Он сам просил его высокопреосвященство об этом.

— Вы правы. Все чрезвычайно просто! — ответил д'Артаньян и расхохотался.

Гвардейцы рассмеялись в ответ, и обе стороны расстались вполне довольные друг другом.

Глава семнадцатая Гибель «Морской звезды»

Фелука «Морская звезда», пустившаяся в плавание по водам Бискайского залива, известного также под названием Гасконского, действительно держала курс на испанский порт Сантандер. Но широты, в которых она находилась, справедливо имеют недобрую репутацию у моряков всего света.

Осенние и зимние штормы представляют собой немалую опасность для любого корабля, который вынужден пуститься через Гасконский залив в эту пору. Не стала исключением и фелука капитана Ван Вейде.

Планше проснулся из-за того, что какой-то твердый предмет больно ударил его в бок. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу. Все вокруг ходило ходуном, переборки скрипели, словно собирались вот-вот рассыпаться.

— Эй, Гримо! Проснись, Гримо! Что это такое? Да проснись же, наконец!

Гримо, однако, не спал. Он не спал уже давно, так как сон у него был чуткий, и шум начинающегося шторма скоро разбудил его. Он поднялся, нахлобучил на голову шляпу, загнул ее поля, чтобы не сдуло ветром, и выбрался на палубу.

Несколько промокших матросов возились со снастями. Солдат на палубе не было видно. Помощник капитана стоял на мостике, отдавая короткие приказания. Он показался Гримо уставшим и встревоженным.

Гримо подошел к нему поближе и задал вопрос в своей обычной манере.

— Опасно? — спросил Гримо.

В ответ обычно словоохотливый Эвелин только пожал плечами.

Гримо понимающе кивнул и направился к тому месту, где находилась шлюпка. Затем, заняв позицию рядом с нею, он ухватился за ванты и принялся ждать дальнейшего развития событий.

Не обнаружив Гримо в каюте, Планше спросонок вообразил, что судно уже тонет и экипаж покинул его. Взъерошенный Планше пулей вылетел на палубу. Вздох облегчения вырвался у него, когда он обнаружил, что дело далеко не так плохо. Потом он заметил Гримо.

— Вот ты где! Что-то случилось?!

— Пока нет, — отвечал Гримо.

— Уф-ф, а я уже было подумал, что мы тонем.

— Возможно.

— Как это — возможно! Что ты этим хочешь сказать?! Значит, я прав — мы уже тонем?!!

Гримо сделал рукой успокоительный жест, означавший «Нет еще».

Однако это мало успокоило Планше.

— А зачем же ты тогда здесь торчишь? — спросил он.

— Наблюдаю, — был ответ.

Планше огляделся вокруг.

— А это что еще? Шлюпка! Признайся, Гримо, ты здесь торчишь неспроста, на этом холодном, мерзком ветру. Бр-р, да еще и брызги летят все время. Скажи мне, что ты тут делаешь?

— Стерегу, — коротко отвечал Гримо, кивнув в сторону шлюпки.

— Выходит, наши дела так плохи? — упавшим голосом спросил Планше.

Ветер между тем крепчал.

К помощнику капитана подбежал матрос и принялся что-то возбужденно кричать. Сквозь шум оба француза расслышали обрывки фраз. Можно было понять, что матрос обнаружил течь в трюме «Морской звезды».

Гримо удовлетворенно кивнул головой.

— Знал, — сказал он.

— Что ты «знал»?! — дико оглянувшись на него, вскричал Планше.

В ответ Гримо изобразил довольно затейливую пантомиму, показав корабль, на всех парусах влетающий в гавань и натыкающийся на дамбу, преграждающую ему путь.

— Трах! — сказал Гримо, изображая момент столкновения.

Затем он изобразил офицера, торопящего капитана фелуки с отплытием, и матросов, в спешке, кое-как заделывающих пробоину.

— Спешка, — добавил он с пренебрежительной миной и неодобрительно покачал головой.

— Великий Боже! — вскричал Планше. — Что же нам делать?

Гримо молча указал на шлюпку.

— Вот на этой скорлупе прыгать в бушующий океан?!

В ответ Гримо красноречиво развел руки, давая понять, что другого не остается.

— Всех солдат немедленно в трюм — откачивать воду! — командовал капитан Ван Вейде, который незадолго до этого отправился было отдохнуть, будучи сменен своим помощником.

Теперь капитан понял, что поспать ему не удастся.

— Всех, кто без дела шляется по палубе, — в трюм! — коротко бросил он, заметив Гримо и Планше, пристроившихся около шлюпки.

Гримо и Планше были бесцеремонно препровождены в трюм, где им пришлось принять участие в авральных работах по спасению судна.