Снова в дураках (ЛП)

Когда они вошли в гостиную, Женевьева снова сидела за фортепьяно. Тобиас сразу же подошел к ней. Фелтон не относился к тем мужчинам, что тянутся за своим соперником; мгновение спустя он уже сидел на кушетке рядом с их хозяйкой дома, выглядя так, словно ему совершенно не интересно, что происходит в углу комнаты возле фортепьяно.

Женевьева просматривала ноты.

- Я с нетерпением жду завтрашнего дня, - сказал ей Тобиас.

- Полагаю, может пойти дождь, - заметила Женевьева. - В этом случае я, конечно же, пожелаю остаться дома.

- Я был бы в восторге, - ответил он с дьявольской усмешкой на губах.

Женевьева слегка вспыхнула.

- Это не было приглашением присоединиться ко мне, мистер Дерби!

Она встала и осмотрелась, нельзя ли ей сбежать, он же чуть-чуть сдвинулся с места. Чтобы обойти Тобиаса, Женевьеве пришлось бы коснуться его плеча. И она, без сомнения, осталась там, где стояла. Ее платье, все обшитое светлыми кружевами и тонкими лентами, делало ее хрупкой и изящной, словно цветок нарцисса.

- Раньше вы не были столь аккуратны, - заявил Тобиас. - Я помню вас в испачканном травой переднике, с волосами, выбившимися из прически, и круглыми щечками.

Женевьева сузила глаза.

- Было совсем не похоже, что вы замечали меня, когда я была ребенком.

- Воспоминания возвращаются ко мне точно так же, как это имеют обыкновение делать дурные сны. Мне кажется или и правда был такой период, когда ваши волосы имели синий оттенок?

- Определенно, это ваш ночной кошмар, - холодно ответила Женевьева, пытаясь прошмыгнуть мимо его плеча.

Тобиас, моментально среагировав, поймал ее за руку.

- Вы не помните? - мило промурлыкал он с веселым изумлением в голосе. - А я так понял, что для окраски волос вы использовали ежевику.

- Вы, должно быть, вспомнили кого-то другого, - парировала Женевьева.

Он смущал ее своим взглядом, в котором светилось что-то, что заставляло ее краснеть.

- Ах, нет, у меня замечательная память, - не сдавался он.

Эта его медленная улыбка должна быть запрещена! Женевьева была не в силах отвести взгляд. Он снова взял ее руку и поднес к губам.

- Мне кажется, я помню о вас... все.

- Это была черная смородина, а вовсе не ежевика, - сказала вдруг Женевьева и испугалась, поняв, что произнесла это хриплым шепотом.

- Почему вам пришло в голову сменить цвет ваших волос? - похоже, он был искренне озадачен. - В своей жизни я не видел ничего красивее. В Индии полно шелков всевозможных расцветок, но я никогда не встречал ни одного, способного конкурировать с вашими волосами. - Он коснулся ее локона одним пальцем.

Женевьева сглотнула. С ее стороны это была совершенно разумная попытка закрасить полосатость волос черным цветом. Но сейчас, когда Тобиас Дерби так смотрел на ее локоны, она не могла понять, с чего вдруг ей когда-то хотелось иметь темные волосы.

- Конечно же, вы помните, - еле слышно прошептал он. - Ваши волосы... в карете? Вероятно, я никогда не смогу их забыть, сколько бы лет ни прошло с тех пор.

Дрожь пробежала по спине Женевьевы. Он был очарован ее кудряшками, уткнулся в них носом, целовал их, разбрасывал по своему и ее телам, и так длилось все то время, пока они ехали в карете в Гретна-Грин, где он должен был сделать ее своей женой.

И чего так никогда и не случилось.

Она опомнилась и отняла у него свою руку.

- Извините меня, мистер Дерби, - произнесла она с фальшивой вежливостью. - Как бы не было интересно обсуждать воспоминания детства, все же я полагаю, мой жених ждет меня.

И она ушла к Фелтону, даже стройная спина выдавала ее возмущение. Тобиас только усмехнулся ей вослед. Она помнила, она очень хорошо все помнила.

Глава 6

Женевьева оделась для встречи с Тобиасом Дерби с особой тщательностью, полная необъяснимых предчувствий. С какой стати она позволила ему сопровождать ее? Ей же совершенно ясно, что он остался таким же диким и необузданным, каким и был когда-то. Честность заставила ее признать свою странную необычную восприимчивость к его очарованию, хотя она понимала, что Тобиас и близко не так красив как Фелтон и совершенно не обладает его неотразимым блеском аристократического воспитания. Фелтону достаточно было посмотреть на нее с едва заметным одобрением, и Женевьева начинала чувствовать себя так, словно получила от него все возможные рождественские подарки, завернутые лишь в одну его улыбку. А вот Тобиас никогда не смотрел на нее с одобрением, в его взгляде читалась чистая страсть. Когда они росли, казалось, в деревне он был не на своем месте, а теперь он выглядел таким же безнадежно неуместным в Лондоне: слишком большой, слишком стремительный, слишком чувственный. Действительно, даже просто находясь рядом с ним, она ощущала нервное истощение. В его обществе женщина должна быть постоянно настороже или окажется лежащей на спине прямо в общественном парке.

Вот этого точно не должно повториться, сказала себе Женевьева. Она вовсе не такая женщина. Нет, она - невеста Лусиуса Фелтона. Он попросил ее руки в спокойной, учтивой манере, которую она полностью одобряет. Так почему же она все-таки тратит впустую свое время на Тобиаса Дерби?