Снова в школу и иже с ним [СИ]

Кажется, меня всерьез вознамерились выпнуть из гнезда и отправить в свободный полет…

Дадли, закатив глаза и пробормотав что–то про «сломал систему» протянул коробку с игровой приставкой и несколько дисков с играми. Я, Себастиан и сам Дадли пропали для мира, и нас с трудом удалось выманить на ужин.

После ужина Снейп, сжалившись надо мной, разрешил первый полет.

Для этого, правда, пришлось прогуляться на пустырь за городом. Зная Снейпа — загодя зачарованный пустырь.

Итак, на мне, как полагается, куртка, очки и защитные и утепляющие чары от мамы. Снейп, придерживая рядом с собой еще одну метлу, на которую, впрочем, не торопился сесть, обвел рукой пустырь, почему–то покрытый мягким дерном, и попросил за границы площадки не вылетать.

Я в который раз за день взял в руки метлу. Первое знакомство, на самом–то деле, как и первый полет, довольно важны. Если говорить про информацию под ярлычком «не для всех» — безусловно, к этому типу относится полное определение метлы, содержащее в себе настораживающую пометку «псевдоразумный артефакт». Народ вообще плохо относится к любому своеволию предметов обихода, будь то даже столовая ложка, а уж если всерьез принять возможность того, что довольно опасный вид транспорта в неурочный час может заартачиться… Как бы то ни было, метлы тоже имели своеобразную личность — крайне слабо проявляющуюся и почти незаметную, но тем не менее. Очень много для метлы значил хозяин — как правило, единоличный владелец получал полное подчинение и верность, даже будучи неуверенным летчиком и конченным параноиком и невротиком. Но, опять же, всегда были на первый взгляд не очень заметные и малозаметные аспекты — у такого хозяина метла будет летать в первую очередь безопасно, возможно, в ущерб скорости и прочим характеристикам — и даже порой будет показательно тупить на опасные приказы. У экстремальных летчиков и испытателей получается выжимать из метел невозможное — но и после них эти метлы разве что в рабочий инвентарь дворника стоит отдать. Или придется долго приводить все в порядок.

Есть и другая сторона медали — хозяин вполне может не понравиться метле. К примеру, заточенная под семейные нужды, тяжелая и тихоходная метла будет не очень хорошо взаимодействовать с одиночкой–экстремалом. Но подобное несоответствие быстро становится явным. Метлы общего пользования, у которых часто меняются наездники, обладают весьма шкодным характером — как та, например, что недобро поиздевалась над Невиллом на первом курсе.

Лучше не летать на метлах, которым ты не нравишься, или на метлах, которые не нравятся тебе. Отношение к себе они тоже чувствуют и вполне могут ответить взаимностью. Если бы мой первый Нимбус не очень любил меня, мы бы влетели в Гремучую Иву вместе, и Гарри Поттера вполне могло бы и не стать. А так — падение с не очень большой высоты… Известны случаи, когда метлы долетали до пункта назначения с хозяином, потерявшим сознание в пути, или с раненным всадником. Известны и случаи, когда не долетали. Или долетали без всадника.

Не даром же квиддичисты крайне неохотно пересаживались со старых метел на новые, пусть даже более быстроходные.

Я, впрочем, не беспокоился. На протяжении своей жизни я очень хорошо ладил со всем, что летает и в перспективе может прокатить меня, будь это метлы, гиппогрифы, фестралы или слепые драконы, намеревающиеся меня поджарить и/или съесть.

— Ты же не будешь меня обижать? — мирно шепнул я метле перед тем, как усесться на нее. Сходу она меня не сбросила — значит, была согласна.

Пробный полет в метре над землей на скорости среднего пешехода оставил достаточно приятные впечатления, даже если учитывать мизерные высоту и скорость.

— Пап, — я подлетел к семье, терпеливо ожидавшей на краю поля. — За край площадки не вылетать, так?

— Да, — спокойно кивнул Снейп.

— Ну а на площадке я могу летать, так? Даже быстро? — Снейп опять кивнул. Да уж, он все предусмотрел, за сорок–то метров не особо разгонишься и затормозишь…

Существовала такая штука, впрочем, как синдром часового. Не знаю, как он правильно называется и есть ли вообще это правильное название… Назван синдром в честь часового, который проверяет коридоры, но никогда не смотрит наверх, на потолок — а именно там притаились коварные воришки.

Синдромом часового страдают люди, забывающие или не принимающие во внимание трехмерность окружающего мира.

Не думаю, что Снейп им страдал; скорее, предполагал за мной этот недуг. Но, как бы то ни было, я вовсе не собирался с огоньком рассекать на сорока метрах — у меня была дорожка подлиннее, по крайней мере, несколько километров, пока не станет слишком сложно дышать или слишком холодно. Впрочем, и так высоко я подниматься не собирался.

Едва дождавшись кивка, я отлетел ближе к центру площадки и со всей дури рванул вверх. Кайф!