Снова в школу (ЛП)

Несколько недель назад сделка Дэвида Берка о признании вины была завершена. Мы с Кэлли и Джерри Дорфманом написали письма прокурору. И это были литературные шедевры, и я так говорю, потому что прокурор согласился позволить Дэвиду выступить по делу юным преступником. Если он не попадет в беду в течение следующих двух лет, завершит испытательный срок и общественные работы, его послужной список будет удален.

Ему также разрешили вернуться домой и вернуться в школу… при условии активного участия и надзора законного опекуна, с которым он мог бы жить.

И да, Боже, у него чудаковатый приемный родитель.

Она показывает ему, как завязать галстук прямо сейчас… или пытается задушить его им.

— Нет, Берк, кролик лезет в эту гребаную нору! (речь о стишке, который рассказывают детям, когда учат завязывать узлы: на галстуках, шнурках и пр.) — кричит ему мисс Маккарти. — Господи, ты что, оглох?

Да, Дэвид сейчас живет с ней. Это лучше, чем тюрьма… Хотя, держу пари, иногда он задается вопросом так ли это.

Он смотрит мне в глаза через вестибюль перед аудиторией средней школы.

Я показываю ему большой палец вверх.

— Сосредоточься, черт возьми!

Маленький панк закатывает глаза… А потом выпрямляется и сосредотачивается на галстуке.

~ ~ ~

После того, как Кэлли направляется за кулисы, я бегу к джипу и беру несколько вещей с заднего сиденья. Затем я нахожу Дэвида, направляющегося к своему месту в аудитории. Я хватаю его за руку, тяну в сторону и шлепаю букетом роз ему в грудь.

— Правило номер один — когда твоя девочка участвует в спектакле, ты даришь ей цветы. Каждый раз. Понял?

Дэвид смотрит на цветы.

— Лейла — не моя девочка.

— Ты хочешь, чтобы она была?

В течение последних нескольких месяцев, пока Дэвид был в приюте для мальчиков, Лейла сказала Кэлли, что он ускользает из своей комнаты к телефонам-автоматам, чтобы позвонить ей после отбоя.

Чертовски глупо? Эпически.

Романтично? Для девочки-подростка… абсолютно.

Он бросает взгляд на все еще занавешенную сцену, как будто наполовину ожидает, что Лейла будет там.

— Да, я действительно хочу, чтобы она была.

Я киваю.

— Цветы — хорошее начало для того, чтобы это произошло. Держаться подальше от тюрьмы, черт возьми, тоже будет иметь большое значение.

Он ухмыляется, снова закатывает глаза и берет цветы.

— Понял. Спасибо, тренер Ди.

— В любое время.

Дэвид поднимает подбородок в сторону другого букета роз в моей руке.

— Это для мисс Карпентер?

Я киваю.

— Чертовски верно.

~ ~ ~

Шоу фантастическое — и я говорю это не только потому, что я встречаюсь с учителем театрального искусства. Это действительно хорошо. Декорации, песни, дети — все они такие энергичные… такие потрясающие. К тому времени, когда они закрывают занавес, все в зале вскакивают на ноги и хлопают в ладоши. Когда Кэлли появляется в центре сцены, аплодисменты становятся громче, я прижимаю пальцы к губам и начинаю свистеть.

Она сияет на этой сцене — выглядит так прекрасно — она была рождена, чтобы быть там. И, стоя среди детей, которые смотрят на нее с восхищением в глазах, это еще более верно.

После этого, за кулисами, все болтают и смеются, дети переодеваются в свою одежду и снимают сценический грим. Они обсуждают вечеринку актеров, строят окончательные планы относительно того, где они встретятся и что они собираются делать. В те далекие времена Кэлли и ее театральные подруги обычно ездили на пляж после шоу, чтобы посмотреть на закат. Должно быть, она рассказала им об этом, потому что планы детей на сегодняшний вечер те же самые.

— Не будьте идиотами! — кричит Кэлли им вслед, когда большая, тяжелая школьная дверь закрывается за последней группой учеников.

После того, как Рэй, уборщик, подметает сцену, Кэлли отправляет его домой, обещая запереть все. А потом мы остаемся только вдвоем — здесь, в месте, где все началось.

Освещение в зрительном зале темное, а верхние огни сцены тусклые — мягкое, золотое свечение. Все тихо, мирно и спокойно.

Я протягиваю ей руку.

— Пойдем.

Кэлли берет в одну руку розы, которые я ей подарил, а другой берет меня за руку. Я веду ее на сцену, наши туфли стучат по старому дубовому полу. Мои пальцы скользят по телефону, и я нахожу песню, которую ищу. "Совершенство" Эда Ширана льется ясно и отчетливо из динамика, заполняя тишину бренчанием гитары и многозначительными словами. Словами о том, как найти любовь, когда ты еще ребенок, и по-настоящему не понимаешь, что у тебя есть, до второго шанса.

Я кладу свой телефон на сцену и смотрю на Кэлли.

— Услышал ее на днях, и это напомнило мне о нас. Я подумал, что это может быть наша новая песня — официально.

Ее розовые губы растягиваются в улыбке, а глаза сияют, глядя на меня.

— Мне нравится.

Я встаю и протягиваю руки.

— Потанцуй со мной, Кэлли.

Она подходит быстро, нетерпеливо входит в круг моих объятий, закидывает руки мне за шею. Мы прижимаемся друг к другу и раскачиваемся вместе, медленно вращаясь в ореоле огней сцены над нашими головами.

Я смотрю ей в глаза, медленно дыша.

— Я тут подумал.

— Это опасно, — поддразнивает она.