Сновидческие традиции ирокезов. Понимание тайных желаний души

Я назову их не мифами или легендами, а романами-мифами, от греческого слова mythistorema,использованного поэтом Йоргосом Сеферисом для своего первого цикла мифических стихотворений[38]. Они представляют собой многомерные драмы, сплетенные между мирами. Они разворачиваются во времени, которое иногда совпадает с линиями человеческого времени, но движитель событий находится в более глубокой реальности, как мы замечаем в собственной жизни, когда открываемся собственным снам и отдаем себя синхронности. Они описывают взаимодействие людей и существ, отличных от людей, включая неземных богов, которые начали эксперимент по развитию сознания в форме жизни, существующей на этой планете.

Противостояние между сотворением и разрушением, светом и тьмой, героическими подвигами и сказочными чудовищами, присутствующее в романах-мифах ирокезов, придает им сходство с «Властелином колец» и «Махабхаратой». Захватывающий ирокезский роман-миф повествует о Примирителе — богочеловеке, который послан на эту Землю из высшего мира. Он призван спасти людей от них самих, он был рожден в отсутствие смертного отца, путешествовал на пробуждающем человеческое понимание транспортном средстве и нашел своего первого апостола в женщине, обслуживающей мужчин. Этот образ является не копией истории об Иисусе и Марии Магдалине, а независимым коллективным взглядом отнюдь не меньшей силы, открывающим единую мудрость. Подобно кодам для призвания сакральной силы, вплетенным в информационное поле акант и дающим доступ к реальностям, лежащим вне физического уровня, романы-мифы ирокезов равны важнейшим из утерянных книг, не только тех, что были написаны на американском континенте, но и во всем мире.

Термин «утерянные книги» может показаться странным в данном контексте по двум причинам. Во-первых, потому, что многие люди слышали истории о женщине, которая упала с неба, о сражении близнецов и Гайавате. Эти истории пересказывались бессчетное множество раз и публиковались во всех возможных форматах, начиная с популярных детских историй и заканчивая очень редкими транскрипциями изустных рассказов старших хранителей мудрости, дополненными подстрочными переводами этнографов и лингвистов. Во-вторых, несмотря на множество публикаций, ирокезские романы-мифы не являются книгами в том виде, в котором мы их себе представляем. Во времена первых контактов с европейцами ирокезы жили в «неписьменной» культуре. Это нельзя пугать с неграмотностью или «дописьменностью», как красноречиво доказывал Сэм Гиль[39]. Другими словами, они знали, как хранить и получать доступ к важному знанию, но не использовали для этого записи на коже, глине или бумаге.

Важнейшее знание было зашифровано в историях, которые наполовину пелись, наполовину рассказывались над ракушками вампума, сохранившими их отзвук. Истории разворачивались вдоль нитей вампума на тайных встречах, когда рассказ одного из великих романов-мифов мог продолжаться многие дни. Сохранение и распространение каждого из этих учений было огромным подвигом памяти, но это было гораздо больше, чем просто упражнение на развитие памяти. Это был акт воспоминания о душе.

Чтобы передать историю правильно, сказителю было необходимо прикоснуться к миру, из которого она вышла. Сказитель должен был заглянуть в Небесный мир и посмотреть в зеркало вместе с Гайаватой, чтобы увидеть сияющее лицо наставника. Чтобы поделиться одной из этих историй, было необходимо изменить сознание и стать тем, о чем рассказывалось. Ирокезы понимали, что, когда рассказывается история о богах и людях, боги могут оказаться рядом. Правильный рассказ мог ускорить взаимодействие священных сил в нашем мире и утвердить правила путешествий и встреч между измерениями. Нежелательно тараторить большие истории наизусть. Это может нагнать скуку на духов или разозлить их, так как они любят, чтобы их развлекали «свежими словами» (как говорят инуиты). Также, если рассказчики не создают истории самостоятельно, видя в сновидениях свой путь между ними, они не настраиваются по-настоящему на коды историй. В мифах-романах ирокезов неотъемлемо присутствует понимание, что все находится в потоке, все идеопластичио — изменено и оформлено мыслью и вниманием, — и мир существует среди непрерывного взаимодействия сил созидания и разрушения.

Хотя эти истории и священны, относительно них не существует строгих предписаний. Послушайте двух сказителей, и вы заметите огромные различия между их рассказами. Иногда это происходит потому, что сказитель адаптирует рассказ под аудиторию.