Сновидения

– Восемнадцать человек. О них нет данных, что они живут нормальной жизнью, и в числе умерших их тоже нет. Скорее всего, будут такие, кто живет по фальшивым документам, кто выпал из поля зрения полиции. Наверняка один, или даже не один, умер, но остался необнаруженным или неопознанным. Это весьма вероятно.

Она взяла в руки кофе.

– Одиннадцать из этих восемнадцати подвергались физическому насилию в семье. Трое многократно сбегали из дому. Другие проходили лечение от наркотической или алкогольной зависимости, а кто-то – и от того и от другого.

Кот ткнулся мордой Рорку в ногу, и тот поднял увесистое животное, чтобы погладить.

– Одиннадцать из восемнадцати. Эта пропорция говорит не в пользу состояния нашего мира.

– Некоторым людям надо запретить производить потомство. По крайней мере, кто-то из наших жертв точно из такой семьи. Это логично. Что касается других воспитанников, то я тут вижу немало плохих парней. И многие из этих плохих парней стали потом плохими дядьками. Я проверила двадцать… – она заглянула в записи, – двадцать восемь. Из двадцати восьми девятнадцать, уже во взрослом состоянии, отбывали срок. Из этих девятнадцати семеро еще не вышли либо сидят по второму разу, а один так даже по третьему. Похоже, оставшиеся двенадцать либо извлекли урок, либо сделались хитрее.

– Полицейский от бога!

Она лишь пожала плечами.

– Один из этой дюжины написал книжку о том, каково это – быть трудным подростком, оказаться в тюрьме, и как это здорово – жить честно. И сколько для этого надо трудиться. Теперь читает лекции. Гребет какие-то фантастические гонорары. И чем-то он мне не нравится.

– Думаешь, он убил?

– Да нет, просто не нравится.

Рорк поставил кота Еве на стол, и Галахад растянулся, словно на зеленой лужайке под летним солнышком.

Ева не стала его прогонять. Пока.

– Я пробежала кое-какие его интервью, – продолжала она. – У него аура эдакого напыщенного прохвоста, с легким налетом смирения для маскировки. Лемонт Фрестер. Я намерена его разыскать. У него в Нью-Йорке квартира. Он ее называет pied-a-terre[3], и уже это для меня звучит до омерзения ненатурально.

– Придется на время отказаться от употребления этого выражения, – усмехнулся Рорк.

– Отлично. Теперь о девяти, которые не сидели. Один служит в полиции Денвера – у него хороший послужной список, но я еще копну поглубже. Двое – социальные работники, еще один – адвокат, один – массажист, один владеет баром в Таксоне, а остальные работают по найму и имеют то, что ты называешь средним заработком. У этих двадцати восьми на круг… – она снова сверилась с записями, – тринадцать детей. Десятеро живут с детьми. И девятнадцать из двадцати восьми – и те, что в настоящее время в тюрьме, и те, что на свободе, – зарегистрированы как постоянные жители Нью-Йорка.

– Скольких тебе еще надо пробить?

– Втрое больше, – ответила она и надавила пальцами на веки.

– Заведи автоматический поиск. Да, да, еще не так поздно, – поспешил добавить он, видя ее протестующий взгляд, – во всяком случае, не для нас с тобой. Но утром ты взглянешь на новые данные со свежей головой. Ты же пашешь уже двенадцать с лишним часов!

– И пока ни единой убедительной ниточки.

– Зато ты добыла кучу информации, у тебя три опознанных жертвы, и несколько фамилий ты уже вычеркнула из числа вероятных жертв и из списка подозреваемых.

– Ладно. – Она снова потерла лицо. – Все равно на данном этапе это всего лишь сбор информации.

Искать и отсеивать еще предстоит долго и нудно, решила она и приказала машине продолжать выполнение текущих заданий в автоматическом режиме. А сама вместе с Рорком вышла. В голове крутилась мысль о том, что предстоит переговорить еще со многими людьми. Переговорить и посмотреть им в глаза. Вернуться на место преступления, наведаться в святая святых Девинтер, побеседовать с тетей Лупы, найти самовлюбленного «писателя». И как следует, с пристрастием присмотреться к тем мужчинам, бывшим обитателям приюта, кто после этих убийств надолго загремел за решетку. Нельзя же продолжать убивать девчонок, сидя в тюрьме.

Она стала обдумывать эту версию, а кот тем временем шмыгнул из кабинета и отправился по своим делам.

Парень, мысленно конструировала она образ убийцы. На несколько лет старше. Харизматичный. Ведь он же должен был как-то втираться девочкам в доверие? Заманивать их в это пустое здание. Как?

Кто-то из них, необязательно все, должен был его знать, доверять ему, может, даже испытывать влюбленность.

Он приводит их туда, подавляет волю.

Как?

Наркотиками? Ведь столько из них страдали зависимостью, да еще были беспризорницами со стажем. Что, если он накачивал их наркотой, а потом уже убивал?

Как?

Хоть ей это и претило, но надо было ждать результатов от Девинтер.

Раздосадованная, Ева вошла в спальню.

Перед окном стояла елка. Третий год подряд они это делают. В комнате витал аромат хвои и яблоневых дров, потрескивающих в камине.

Кот, свернувшись калачиком, лежал строго по центру кровати. Так, словно был там уже не первый час.

– Необязательно сегодня, – сказал Рорк.