Сновидица и тень

Лис, этот остроухий выродок, каким-то образом умудрился провести ритуал и привязать ее к себе. Она была его aine, а значит, навсегда принадлежала эльфу. Если верить книгам, разорвать такую связь могли лишь боги. Но они давно мертвы. А значит, вопреки всем надеждам Миртана, она действительно любила эльфа, и все ее поступки были абсолютно оправданы. И это раздражало еще сильнее! Он слышал, как Йена пообещала убить его при следующей встрече. Навряд ли у нее получится, зато он, Миртан, вполне мог ей в этом помочь! Мало того, ничего на свете он не желал сильнее, чем смерти этого ублюдка.

Когда карета остановилась, Йена первой выскочила наружу и торопливо скрылась в доме. Он отдал дворецкому пару распоряжений и поспешил вслед за ней в надежде отвлечь ее разговором, или может быть даже чашечкой чая. Но, к сожалению, холл был уже пуст. Еще минуту он постоял, вглядываясь в тени, и уже собрался было уходить к себе, когда из-за двери ее комнат раздался громкий стон. Подойдя поближе, он прислушался. Сначала тихие всхлипывания постепенно усиливались, и уже через минуту Йена в голос рыдала по ту сторону тяжелой, отделанной красным деревом, двери.

Первым его порывом было заскочить внутрь, обнять и утешить, но усилием воли он сдержал себя. Что он мог ей сказать? За какие-то считанные минуты весь ее мир разрушился, и сейчас она оплакивала его руины, имея на это полное право. А он… Ведь в сущности, кто как не он был виноват в навалившихся на нее бедах?! Разве он, убийца, смерть воплоти, чем-то способен утешить ее? Больше десятка человек уже никогда не вернется с этого проклятого бала лишь только потому, что он случайно прикоснулся к ним в толпе.

Он тяжело опустился на пол, оперевшись спиной о дверь. Ее горе сделало боль в груди невыносимой, и он тихо застонал, схватившись за сердце. То же чувство, только с сотни раз сильнее навалилось на него сразу же после смерти Огонька. В горле стоял ком, дышать становилось все тяжелее. С ним происходило что-то невероятное, что-то, чего вообще не должно быть! В какой-то момент он почувствовал, что, если сейчас не окажется рядом с Йеной, боль, от которой он совсем отвык, просто доконает его. И тогда, подскочив на ноги, он рывком распахнул дверь и ворвался в полутемное помещение.

У кровати, так и не раздевшись, сидела Йена и, обняв колени, громко плакала. В ее позе было столько отчаяния, что сердце сжало в тиски при одном только взгляде на маленькую одинокую фигурку. Он порывисто обнял ее, стараясь не задеть открытые участки кожи, и нежно прошептал что-то. Слов он уже не помнил. В память запала лишь суть обещания — быть рядом, поддерживать, защищать.

Но, как оказалось, ей не нужна была его защита! Это она сразу дала понять. Разочарование от резких слов болезненно сдавили горло. Она храбрилась, стараясь сказаться сильной. Но он чувствовал ее боль, как свою собственную. Потому, просто не мог уйти.

— Тогда скажи, что я могу сделать?! Как тебе помочь? — стараясь совладать с эмоциями, спросил он. — Мне невыносимо видеть тебя такой.

Мокрые от слез бирюзовые глаза скользнули по его лицу, будто оценивая его силы.

— Просто… будь рядом. Не впереди, принимая удар на себя, и не позади, пытаясь мной управлять. А рядом. Понимаешь?

Удивительно, но он понял! Стены, все это время разделявшей их, давно не было. Возможно, еще с момента ее возвращения. Йена доверяла ему, а он, как дурак, ревновал ее к окружающим, придумывал поводы для ссор. А все, что ей было нужно, это поддержка и понимание. Сейчас даже сильнее, чем обычно.

Они говорили о чем-то еще, он, вроде бы, даже пытался шутить, чтобы разрядить обстановку. Наконец, Йена опустилась рядом на пол, положив голову на его плечо. Один маленький жест, который так согрел сердце. А уже через минуту она тихо посапывала у него на плече.

Он так и просидел неподвижно почти всю ночь, стараясь не нарушать ее сна. Еще ни разу он не чувствовал с ней такой близости. Казалось, загляни он в ее сон, и все встанет на свои места — исчезнут его спутанные чувства, ревность и злость. И тогда он станет для нее кем-то нужным, незаменимым, дорогим. Но, увы! В Гипнос дорога ему была заказана. Он ни разу не видел снов, и понятия не имел, как это. Все, что ему оставалось это приятная тяжесть ее красивой головки на плече и теплая рука, согревающая его ладонь через тонкую кожу перчатки.

Уже ближе к утру он осторожно перенес девушку в постель, расшнуровал корсет и укрыл ее теплым одеялом. На дворе снова завыла метель, будто оплакивая тех, кто не смог пережить этой ночи.

Наклонив голову, он выглянул в окно. За стеклом все еще шел снег, но протяжных завываний в дымоходе уже не было слышно. Ветер затих, выместив весь свой гнев на спящий город. Утро же принесло долгожданный покой.

А еще через полчаса Йена слабо зашевелилась во сне, глубоко вдохнула и открыла глаза. Невольно он залюбовался на переливы света в их бирюзовых глубинах. Девушка глубоко вздохнула и повернула голову.

— Мир… — негромко позвала она, и слабо улыбнулась, — Долго я спала?