Сны

Мишка поднял голову, откорректировал приём солнечных лучей и снова закрыл глаза.

Он был прав – последний парк в Счастливой Слободе методично выкорчевали и застроили два года назад и теперь остался лишь этот сравнительно крохотный клочок земли не тронутый строителями. Может потому что назывался он Парк Строителей. А может просто оставили его на закуску и участь его уже решена где-то.

Парк Строителей в строгом смысле парком-то и не был – прямоугольный отрез запущенной земли размером в пару гектар. Когда-то, видимо, проектировщики Счастливой Слободы планировали райский зелёный уголок для отдыхающего рабочего класса, но оставили, по неизвестным причинам дело на потом, а это «потом», как водится, так и не наступило. Дорожки не проложили, вместо них пустырь покрывали пьяными полукружьями, невесть кем протоптанные, то расширяющиеся, то сужающиеся тропинки, прерываемые какой-нибудь невысыхающей лужей или и вовсе травянистым тупиком. Деревья тоже не хотели расти среди жёсткой короткой травы, да и сама трава старалась быть скромнее и никогда не буйствовала, не разрасталась, никто её не скашивал и она, почему-то не пахла. Едва появившись на свет к концу весны, она быстро седела, делалась ломкой и грустно клонилась книзу. Желающих прогуляться здесь бывало немного. Бродячие собаки – опытные и закалённые – если очень надо было срезать путь, – быстро перебегали колючий пустырь, не останавливаясь и ничего не ища в траве. Только дети совершенно не боялись сюда ходить, и здешняя безжизненность хотя отчасти оживлялась гомоном и жизнерадостностью младых поколений. И всё же Парк Строителей, со всей своей неприкаянностью, в окружении потёртых серых девятиэтажек, действительно смотревшийся чем-то диковинным и даже инопланетным, оставался теперь единственным островком, высохшим оазисом, среди каменно-бетонной чащобы Счастливой Слободы. Райончик-то был тот ещё… Это нынче он разросся настолько, что стал самым большим районом в городе и с недавних пор потекли в него по неисповедимым путям, разного происхождения денежные потоки, делая попутно золотыми новые берега, а вот раньше, лет эдак двадцать пять назад, не каждый из безрассудных таксистов отваживался ехать в Счастливую Слободу. Частники ехали, но за совершенно неприличные деньги. Тут было весело – наркоманы, проститутки, иногороднее хулиганьё, пригонявшееся на трудовую повинность со всех концов страны, кого тут только не было. И всем хотелось свою, пусть небольшую, долю счастья и гармонии. Каждый понимал её по-своему и часто, или почти всегда, мнения на этот счёт расходились, приводя к каждодневным драмам, а иногда и трагедиям. Андрей с матерью как раз и переехал сюда двадцать лет назад, когда драм и трагедий хватало, но в то время ни разу не испытал на себе славу Счастливой Слободы. Понравился он ей, что ли? И гулял допоздна и, проводив любимую девочку, возвращался пешком в два часа ночи – ничего. А по ушам получил один раз и то, смешно. Когда район стал горделиво считаться элитным и былое его влияние уже уходило безвозвратно в прошлое, во всех его закоулках появился свет и ровный асфальт, детские площадки и цветочные клумбы, во всех без исключения домах завелись переговорные устройства, Андрея, возвращавшегося в хорошем настроении с работы, подстерегли, точнее, догнали у парадной двери три обкурившихся или просто подвыпивших подростка, весело поздравили с Рождеством, а потом без перехода также весело и быстро отделали, отобрав кошелёк с последними деньгами. Ходить с фиником три недели было конечно неприятно, но Андрей воспринял этот эпизод с благодарностью, как отеческое наставление от Счастливой Слободы, чтобы «не щёлкал клювом» и был мужчиной. Урок был усвоен и больше ничего подобного не происходило.

– Ну, чего, насмотрелся на свою травку? – раздался сзади Мишкин голос. Он уже закончил с солнечной ванной и теперь озирался, хмуря брови. – Всё-таки противное место… Если уж ты хотел природы, так сели бы в машину и через десять минут получил бы своё! Пошли!

Мишка опять был прав – это же окраина. Действительно, трасса рядом – раз, и ты уже за городом.

– Да я так… думал, просто погуляем немного и всё, – сказал Андрей, поднимаясь. – Ехать никуда не хочется. И, кстати, не десять минут – если через перекрёсток, то в пробке бы застряли, а через деревню, так там дорога закрыта, так что…

– О! Гляди-ка! – Мишка смотрел куда-то за его спину.

Андрей обернулся и увидел как с дальнего конца пустыря медленно, будто ощупывая перед собой почву, сипло выдыхая, взобрался и пополз в их сторону огромный Камаз, с удлинённой вверх крышей кабины, похожей на лоб мыслителя и длинным бортовым прицепом, в котором что-то громко и железно погромыхивало. Позади Камаза, словно младший брат поспешал небольшой жёлтого цвета передвижной кран.

– Интересно, – сказал Мишка. – Они чего заблудились что ли?