Сны

– …глубоким заболеваниям. Он очень опасен для окружающих. Такого надо лишать даже входа на стадион! Ещё один звонок, Пётр Александрович считает, что нужно полностью запретить продажу петард. Тогда и не будет случаев поджогов на стадионах.

– Повсеместно запретить продажу этих петард! Потому что не слишком много народу будет…делать их! Потом, вот этот Лимон, которого сейчас по телевизору показывают, он говорит «как им не стыдно детей обыскивать?», а как ему не стыдно в пьяном виде перед экраном выступать? Видно же, что он лыко не вяжет совсем!

– …просто эти моменты нишевые, те же самые фермерские магазины или, там, здоровое питание…а это эшелонирование торговли. У нас просто, к сожалению, оно отсутствует как класс, должно быть девять эшелонов, а у нас из этих девяти эшелонов присутствуют от силы два. Говорить об интернет – так называемой – торговле, как-то в отдельном виде, особенно продуктами, я вообще, честно говоря, не понимаю вот этого разговора по причине…

– Надо этот вопрос закрыть и я думаю, что какими-то полицейскими мерами его просто закрыли, ну потому что это небезопасно, а любой несчастный случай в метро он приводит в сбой движение на всём участке.

– Сегодня уже ни для кого не секрет, такие же подземные города есть и в Лондоне и в Париже и в Торонто. Лондонских "кротов" называют троглодитами…

***

Самолёт летел как-то странно… Красивый. Белый. Ослепительно белый от яркого солнца, обжигавшего фюзеляж. Чистый и аккуратный. Надёжный. И всё же странно. Что-то тревожное было в его полёте. Андрей не сразу сообразил, что самолёт летит слишком низко. Он знал про обман зрения, но тут было другое – самолёт действительно падал. Падал не стремительно, как в кино, с рёвом и дымом. Он падал медленно, спокойно. Даже деловито. Как будто всё было заранее рассчитано и теперь оставалось лишь исполнить скучное, чётко спланированное дело…рутина… Андрей замер, вглядываясь. Самолёт опускался всё ниже и ниже. Двигатели звучали ровно и спокойно, но он всё снижался и снижался. И не было конца края этому падению, потому что ничто ему не мешало – бескрайняя акватория залива, почти всегда пустующего, размеченного изредка крохотными точками личных яхт и ещё более мелкими каплями сёрфингистов. Но сегодня не было и их. Самолёт падал в безлюдное стекло залива. Время тянулось бесконечно долго для Андрея, стоявшего на пляже и смотревшего неотрывно на это падение. В том уже не было никаких сомнений – самолёт приближался сосредоточенно и целенаправленно. Вот уже остались считанные метры, но Андрею казалось, что ничего не произойдёт, вот сейчас он выровняется и, черкнув крылом или брюхом по воде, взмоет снова ввысь и полетит себе дальше по маршруту, что это была лишь прихоть, каприз, шутка от скуки палящего полдня… Но, нет, не шутка – долго подбираясь к земле, самолёт наконец, резко врезался в неё и монотонный рокот двигателей оборвался. Как в вату. Как если бы наступила внезапная глухота. Андрей постоял несколько секунд, всё ещё не веря глазам, и сорвался с места, побежал к самолёту, благо залив мелкий и хоть самолёт упал довольно далеко, там, наверное, от силы по пояс глубины. Он шагнул в воду и провалился…