Сны

По ночам стройка подсвечивалась прожекторами. И если поначалу зрелище было не из приятных – напоминало в сильно укрупнённом масштабе операцию хирурга, разве что к счастью крови не было – то теперь глаз радовался. Андрей правда не понимал до конца чему именно. Ничего особенного в этом архитектурном ансамбле не замечалось. Башня, конечно, внушительная, если учесть ещё, что будет какой-то купол сверху. Все же остальные строения по сравнению с ней смотрелись малоросликами, аккуратными, но неинтересными созданиями – одноэтажные коробочки. Тоже белые. Башня прорастала из них покровительственно и в то же время опиралась на их приземистую основательность. Мелкие уже были с собственными крышами, вставленными окнами, в которых по вечерам загорался свет. Малорослики выглядели довольными и важничали, плавно открывая и закрывая двери за деловито сновавшими туда-сюда людьми. Башне же было всё равно. Она спокойно и величественно возвышалась над всем этим бытом и своим видом словно говорила – вы можете суетиться, но у меня иное предназначение, я рождена для великой миссии, вот увидите…

Синий забор как-то незаметно – должно быть ночью – убрали и теперь постройка могла порисоваться круглой площадью, ограниченной другим, художественно-кованным, забором, вымощенной серо-розовой плиткой, со своими дорожками и своим же узким тротуаром, узость которого впрочем не помешала вместить в себя массивные деревянные скамейки. У стен мелкоты, внизу, по всей видимости планировались газоны – сверху хорошо были видны широкие земляные отступы, размеченные правильными квадратами под будущие посадки. Отступы временно принимали на себе паллеты с остатками кирпичей и какие-то пластиковые короба неясного назначения, слегка колыхавшиеся под порывами ветра. При всей неестественности этих сооружений, слепленных словно из разных деталей от разных конструкторов, что-то было в них такое, от чего Андрей не мог отвести взгляд. Он неясно ощущал в себе отголосок какого-то чувства, уже испытанного им ранее, но что сопутствовало этому чувству, когда оно возникло, в ткань какого события было вплетено, Андрей не мог уловить. И ещё, одновременно с желанием спуститься и войти в одно из этих зданий – больше всего в башню, – он смутно ощущал какой-то страх. Что-то тянучее, нытливое, как мультяшная жвачка, которая всё тянется и не рвётся, оттаскивая героя назад, не давало прямо сейчас выйти из дому и пойти туда.

«Теперь уже можно будет спросить что это, – подумал Андрей, глядя как крупный мужчина затаскивает в башню чем-то туго набитый мешок, видно тяжёлый. – Вот просто подойти и спросить, чего такого? Не побьют же. Можно даже издалека, из-за забора».

«Ну, это уж ты не заговаривайся. Кому ты нужен – бить тебя за вопрос?»

«А если это какие-нибудь сектанты? Может они сразу на мне применят психотропное воздействие. Может стоит мне заговорить с ними, как тут же что-то включится, какая-нибудь программа, они скажут кодовое слово и всё…я как крыса в сказке пойду за дудочкой. И потом не выпустят меня никогда».

«Да, у тебя брат богатая фантазия. И всё дурная. И вообще не о том думаешь. Возьми, чтобы не мусорить голову, пойди спустись и заговори».

«А чего заговаривать? Видно, что это церковь».

«Не церковь, а храм».

«Ну, храм, какая разница?»

«Большая. Храм безопаснее звучит».

«Не чувствую разницы».

«Давай, давай, спускайся».

«Да иду я, иду…»

Снизу всё выглядело диковиннее чем из окна девятого этажа. А башня, казалось, строго, немигая следила за приближением Андрея своими чёрными узкими проёмами-глазами, расположенными на самом верху. Подходя ближе Андрей всё же решил на всякий случай действовать издалека – бережёного бог бережёт. Однако, когда он оказался на расстоянии предполагаемой слышимости, как нарочно, деловое снование прекратилось и никто ниоткуда не выходил и не входил. Андрей постоял в нерешительности, помялся и пошёл вдоль мощёной круглой площади поглядывая не покажется ли кто-нибудь. Никто не показывался. Андрей, по нетронутому строительной грязью фундаменту нового забора, медленно обошёл территорию два раза. За этой условной границей было спокойнее и создавалось впечатление, что Андрей смотрит через волшебный барьер в какой-то иной мир или измерение.