Сны

Солдат: В атаку!

Солдат вышли из укрытий и побежали на отступающего противника. Брен еще несколько минут отсиживался. Переведя дыхание, он с трудом встал и. пошатываясь, шел по улицам, полным ликующих солдат, а палатки вдоль горели пламенем. Кто-то тушил пожар, кто-то радостно кричал и пел песни, кто-то впопыхах бежал за наступающими войсками. На поле валялись тела. Медбраты еще не успевали выносить трупы. В лагере стоял дым не только пожара, но и пороха. На протоптанной пыльной дороге кое-где выделялись кратеры от взрывов. Пройдя улицу, оператор увидел толпу измученных людей, за которыми ухаживали бойцы. Пленные. На их избитых и тощих лицах виднелся страх, даже когда рядом с ними, как служанки за хозяином, бегали не менее уставшие вояки. Они одичали и делали что-либо только по приказу. Одежды на них почти не было. Остановившись на середине дороги, Брен молча наблюдал, как мимо него пробегают бойцы, ругаясь на него и что-то крича другим солдатам. Мешая проходу еще какое-то время, оператор медленно пошел дальше. Камера постоянно тряслась, тяжелое дыхание было громче любого фонового звука. Брен дошел до насыпи и перед его взором открылось большое поле, на котором заканчивалась битва. Солнце потихоньку вставало, и небо окрашивалось в синеватый. Выстрелы яркими желтыми пятнами выражались на поле битвы. Дым пороха тенью ночи улетал ввысь. Ликующие крики, жалобные крики, предсмертные крики как утренние птицы встречали рассвет.

Камера выключилась.

Следующий кадр: Утро. Брен идет по улице лагеря, вокруг рабочая атмосфера, многие солдаты ремонтируют палатки, кто-то перетаскивает орудия, боеприпасы.

Кто-то: Брен!

Джим подбежал к Брену.

Джим: Ты знаешь, где Морти?

Брен: Вчера он в испуге куда-то убежал.

Джим: Что с ним?

Брен: Не знаю. Выглядел испуганным.

Джим: Ясно… Значит, он может быть в госпитале. Ты куда идешь?

Брен: Помогать Адаму и Рамису ремонтировать палатки.

Джим: Ну, иди.

Брен молча пошел дальше. Пройдя пару кварталов, он подошел к Рамису и Адаму, первый держал ткань, второй гвоздями прибивал ее к доскам.

Рамис: Принес?

Брен: Да.

Брен дал Адаму коробку гвоздей.

Рамис: Так что вчера с этим малым было?

Брен: Стоял посреди перекрестка, когда вокруг свистела орда пуль, даже не упал на землю. А когда я его толкнул на землю и постучал по голове, он очнулся, испугался чего-то и убежал.

Адам: В госпитале, наверно, уже…

Рамис: Понятна такая реакция: юнец первый раз пороху вдохнул. Испугался взрослых игр. А какой важный на словах был.

Адам: Не твоя б матерость, ты бы так же среагировал.

Рамис: Но я матерый.

Адам: Это тебе и помогает.

Адам пару раз ударил молотком и забил гвоздь в дощечку, закрепив ткань, которую держал Рамис.

Рамис: И все же вчера славный бой выдался.

Адам: Только жестокий…

Рамис: А какая война не жестокая?

Адам: Информационная.

Рамис: Это все детский сад. Настоящая война не обходится без жертв.

Адам: Война- это политический тупик.

Рамис: Тебе нравится быть в тупике?

Адам: Наверняка был выход из этой ситуации. Правительство само привело страну к такому положению.

Рамис: Здесь я спорить не буду, ситуация в нашей верхушке плачевное.

Адам: Угнетение народов не могло остаться без следа.

Рамис: Уж лучше бы они тогда вообще их уничтожили.

Адам: Ты монстр.

Рамис: Те, кто против нас, разве ангелы?

Адам: Сильный тот, кто способен простить.

Рамис: Ты, случаем, не религиозен?

Адам: Моя семья была религиозной.

Рамис: А сам?

Адам: Наполовину.

Рамис: Ну, тогда скажу одно, Бога нет.

Адам: Вряд ли ты докажешь это.

Рамис: Как и ты, что он есть. Религия- это сплошное противоречие. Все его законы- схожи этикетом.

Адам: Или этикет с религией.

Рамис: Возможно. Но мы сейчас на войне. Я уверен, среди убитых были самые верующие люди на планете, но Бог их не уберег.

Адам: Хватит о религии.

Рамис: И так понятно, что прав?

Адам ничего не ответил и продолжал бить молотком. Рамис лишь усмехнулся. Брен сидел рядом на земле и слушал их разговор.

Адам: И все же, все это ужасно.

Рамис: Уверен, в будущем будет лучше.

Адам: К чему такая вера?

Рамис: Менталитет у этой страны такой. Они учатся на своих ошибках. Принимая беженцев, хотя я не понимаю зачем вообще их надо было принимать, они много раз промахивались. В итоге, все эти промахи привели к этому.

Адам: Так почему эта страна учиться на ошибках?

Рамис: Уже идут реформы, которые явно сделают мир лучше.

Адам: У тебя есть новости?

Рамис: Один знакомый иногда подсовывает мне газеты.

Адам: Поделился бы хоть.

Рамис: Ага, конечно. Мы незнакомые друг для друга люди. Единственное, что нас объединяет, отряд и скука, из-за которой я с вами общаюсь. Так бы на дух не приблизился к вам.

Адам: Зато честно.

Они стали молча работать. К солдатам подошел Джим.

Рамис: О! Джим! Как там сопляк?

Джим: Для тебя сержант.

Рамис язвительно усмехнулся. Сержант немного раздраженно на него посмотрел.

Джим: Морти в госпитале. Выпишут скоро. Обыкновенный шок.

Рамис: Что я и говорил. Вдохнул пороха молокосос.

Адам: Он лучше?

Джим: Намного.

Рамис: Так же активно патриотивничает?

Джим: Заткнись.

Рамис: Ладно-ладно.

Адам: Много убитых?