Сны

– Тебя что-то мучает? – от мыслей его оторвал помощник, который остался в каюте после того, как остальные ее покинули.

Capitan de fragata¹² Диего Раскона командовал фрегатом «Эспьель» без малого три года, но не это, точнее, не только это, объединяло его с capitan de corbeta¹³ Эрмилио Рокко – они начинали службу на одном корабле, галеоне «Адоминто», пока судьба года через четыре сначала не разбросала их, а затем в 1818 году не собрала вновь, правда, уже в разных званиях и должностях. На борту никто этого знал, и при экипаже сеньор Рокко всячески способствовал этому – грань он позволял переходить себе только наедине, да и то не всегда.

– Диего? – обратился он снова, но капитан ничего не ответил, жестом предложив тому сесть, затем достал из рундука два стакана и бутылку орухо.

Не было ни риторических вопросов, ни не менее риторических ответов – они выпили в полной тишине, после чего Раскона кивнул головой:

– Все беспокоит. Сам посуди – мы собираем драгоценный груз, и надо же такому случиться, именно в тот самый момент, когда все суда накануне осенних штормов носа высунуть боятся, в Кальяо появляется «Мэри Диар». Это раз.

Он замолчал, дождался, пока помощник вновь наполнит стаканы, после чего, взяв один, продолжил:

– Судно торговое, экипаж у нее малочисленный, а капитан наполовину испанец и на хорошем у нас счету, следовательно – она идеально подходит для перевозки сокровищ. Это – два. И, наконец, на третью ночь, он, перерезав двадцать человек охраны, спокойно уходит от всех – от береговых батарей и от нас, – он сделал большой глоток. – Это – три.

– С первыми двумя замечаниями я согласен, – помощник отпил от своей порции более осторожно, нежели капитан, – но почему тебя настораживает именно третья ночь?

– Потому что именно столько надо времени, чтобы к тебе привык гарнизон. И ослабили свое внимание таможенники. Оружия на корабле не было – его доставили на борт перед самым бунтом. Все, исключительно все, было продумано, только наше появление было для него неожиданным. Но будь уверен – его план предусматривал и это.

Карта побережья Перу из атласа карт фрегата «Эспьель» (фотокопия). Оригинал хранится в Морском музее Барселоны

(Museu Mar'itim de Barselona).

– Его?

– Да. Это они, – он махнул рукой в сторону покидаемого Кальяо, – знают его как добропорядочного капитана Скотта Томпсона. А на самом деле он – El Zorro del Pacifico, Fox Pacific, Lis le Pacifique¹⁴ – или как он там себя называет.

– Послушай, капитан, – уровень спиртного в бутылке уменьшился в третий раз, – ты же понимаешь, что пират, которым нас пугают, этот Лис Тихого Океана, просто бред чьего-то, вполне возможно – алкогольного, воображения, который пересказывается просто потому, что надо чем-то оправдать все то таинственное и непонятное, что происходит у нас. Лично я в его существование верю только после пятого стакана и до утра.

Раскона поднялся из-за стола, подошел к двери и запер ее на засов. Сев на свое место, он опять осушил стакан залпом.

– Пять лет назад я командовал фрегатом «Америго»…

– Командовал? – недоверчиво переспросил помощник. – Тебя же назначили на «Эспьель» с должности помощника капитана.

– Пять лет назад, – повторил капитан с невеселой улыбкой, которая из-за шрама на щеке казалась к тому же еще и зловещей, – я командовал фрегатом «Америго». Корабль был таким же, как и наш – с верфи Картахены. Пушек только было больше, людей столько же. Весной 1815 года, 15 марта, я получил приказ сопроводить торговую посудину «Кабальеро» из Чиклайо в Лиму. Вышли мы утром 16-го, погода отличная, ветер попутный, однако вечером, вот отсюда, – он наклонился над картой, а затем ткнул пальцем в изгиб береговой линии, – прямо на нас выскакивает капер. Сорок орудий, две палубы, больверк увеличен, ну и черный флаг – все как положено. Обменялись мы бортовыми залпами – я целый, а у него мачта под корень.

– Ты его на абордаж взял?

– В этом все и дело. Я его от открытой воды оттеснил вот к этой бухте, он к тому моменту почти встал, рулевой был неопытным, потерял ветер. Ну, это я тогда так подумал – в общем, идеальная позиция для абордажа, зачем порох тратить? Зашел по закату, дал залп картечью по верхней палубе и сцепился с ним левым бортом.

– И…?

– Абордажная команда погибла вся, едва мы ступили на его палубу – корабль взорвался. Мне чуть полголовы не снесло, – он дотронулся до шрама. – Хуже всего то, что он не только взорвался, но и загорелся, ну и мой корабль вместе с ним. Отцепить его от нас мы просто не успели, настолько быстро огонь перекинулся.

– Свой корабль потерял? Или удалось спасти?

– Все намного хуже. Свой корабль я спас. Но потерял торговца.

– Как?!

– Все просто. В тот самый момент, когда мы готовились к абордажу, они спустили шлюпки с противоположного борта и подожгли запал. Ты понимаешь?

– Нет.

– Это был брандер¹⁵. Это с самого начала был брандер – сорок пушек и две палубы. Две палубы, заставленные бочками со смолой, и крюйт-камера, забитая порохом под завязку.

– Но кто в здравом уме пожертвует таким кораблем?! – изумился помощник.