Сны драконов

– Да нормально прошли, ну почти. А что, что-то не так? Мы в книге вычитали, что надо ориентироваться на некоторые растения. Там они, правда, росли не очень густо, но все же были. Курмыш рос. Хотя, было как-то тягостно на душе, – пояснил он в ответ на пристальный взгляд хозяина. – Дальше мы шли долиной, там все сплошь нилеей заросло… А потом были сопки, вроде бы очень похожие на прежние, и сначала все шло нормально. А потом все вокруг начало сыпаться. Мы побежали, а за спиной все обваливалось. Я уж думал, совсем хана. Но тут мы вдруг выбежали на какую-то площадку, прямо перед горами, в общем, обошлось. Это мы, наверное, – Левко склонился над картой, – вот здесь выскочили.

Он поднял голову и увидел лица хозяев.

Канингем медленно обвел взглядом гостей и повернулся к Дариану. Тот неохотно отозвался с какой-то напряженной интонацией в голосе:

– Я там тоже как-то проходил.

Канингем кивнул и молча перекрестился. После внушительной паузы он вновь с интересом оглянул троицу и произнес:

– Как говорят иногда, хорошо то, что хорошо кончается. И что же было дальше?

Все время, пока друзья, перебивая друг друга, рассказывали, как они два дня не могли уйти с заколдованного места, хозяева все время как-то странно переглядывались, а под конец Канингем перестал уже прятать в бороду улыбку, которая становилась все шире, и сказал:

– Мы однажды там четыре дня болтались. Син-Хорайн любит с людьми шутки шутить. То уйти не дает, то во сне каждую ночь является, притягивает, то встречу подстроит, с кем не ждешь, то выведет, куда не ожидаешь. Истории разные любит, песни. Дариан тогда все стихи перечитал, которые помнил, вдвоем все сказки вспомнили, с самого розового детства до неприличных южных баек. Некоторые сказки пересказали по нескольку раз, только имена персонажей меняли. Песни я ему пел – все, что только когда-нибудь слышал, чуть не охрип. В конце концов, я пообещал в его источнике свои носки выстирать, а Дариан запел, свою любимую, про сиреневую розу. На четвертом куплете хозяин наш не выдержал, и с тех пор отпускает по первой же просьбе.

– Кто? – ничего не поняла Наира. – Кто не отпускал?

– Син-Хорайн.

– Это кто?

– Дракон местный.

– Какой дракон?

– Син-Хорайн, дракон, у которого вы были, – терпеливо объяснил Канингем.

– Но там не было никакого дракона. Может, он в то время, когда мы были, уходил?

– Да он всегда там обитает и никуда не уходит, – в глазах бородача плясали озорные искорки.

Дариан тоже чему-то улыбался. Лиска молчала. Сны… Является во снах… Чему же они так хитро улыбаются, и что же это за место такое, где они были? Каждую ночь она видела перед собой…

К выяснению подключился Левко:

– Может, он такой маленький, что мы его просто не заметили, или он прячется?

– Да нет, – Канингем почти смеялся, – наоборот, пожалуй, слишком большой…

Лиска вдруг вскочила на ноги, пораженная. Из тысяч фрагментов, мельтешащих сейчас перед ее внутренним взором, вылеплялась невероятно сложная картина. Не раз и не два виденные детали приобретали вдруг совершенно иной смысл и складывались в фантастическую фигуру… Не может быть! Каждую ночь, каждую ночь она видела перед собой…

– Так это дракон?! Это все… дракон?!

– Ага, – враз закивали довольные хозяева.

– Лиска, я ничего не понимаю, – Левко уже начинал сердиться. – Что ты там… что там такое было?

– Сейчас… сейчас, – Лиска повернулась к другу, потом к Наире, – вот то крошечное озерцо, где мы купались, помнишь?

– Ну.

– Это глаз дракона.

– Что?

– Этот родник – глаз дракона. – Я каждую ночь в конце сна видела с высоты эту громадную каменную плиту с родником и только сейчас поняла, что это – голова дракона, вернее, половина головы. Правая… А левая? – она обернулась к Канингему.

– Левая смотрит на подземные обиталища. Там прямо под плитой большая полость, и от нее отходит множество ходов. Второй глаз хрустальный и иногда светится. Сам я этого не видел, а Дариан как-то там побывал.

– Там что, кто-то живет?

– О, кто там только не живет…

– Так, погодите, погодите, – Левко честно старался переварить услышанное. – Если эта громадная каменная плита – голова, положим, так и есть, с трудом себе представляю, но попробую, ладно… Но где тогда же все остальное – тело, шея…

– Вдоль хребта вы шли на следующий день.

– То есть все вокруг и есть его тело?!

– Нет, не все, конечно, но многое. Драконы, как правило, замечательно вписываются в пейзаж, порой составляя большую его часть.

– Но ведь это же все – камень, песок, пыль. У нас под ногами был камень, точно.