Сны Эйлиса. Книга II

– Неплохо! Неплохо, но… недостаточно! – Нармо самодовольно погрозил указательным пальцем. – Ты не научился главному принципу выживания в Эйлисе – подлости. Вы все носитесь со своим благородством, поэтому и умираете.

– Нет! Не трогай! – бессильно выдохнул Олугд, замирая, словно его тоже поразила чума окаменения.

– Кажется, она тебе дорога… Оно! Это же был живой человек? Как… м-м-м, интересно. – Нармо нагло потрогал статую за грудь, но ухмылка сменилась оскалом. – Она почувствует боль, если отрезать ей, скажем, руку или ногу?

«Он лжет. Забыл, что я умею распознавать ложь. Не в этом его намерения. Ждет, что я брошусь, поддавшись гневу», – применил свой основной навык льор, хмурясь и плотнее сжимая катану.

– Ты не сделаешь этого! – уверенно бросил он.

– Правильно! Саркофаг нерушим, – раздался над ухом противный голос.

Этот паук вновь атаковал со спины, и на этот раз Олугд не успел достаточно стремительно обернуться, лишь взмахнул неопределенно катаной. Только это и спасло ему жизнь: когти наткнулись на лезвие, изменив направление. Но спину обожгло огнем: четыре борозды прочертили бессмысленную скарификацию, разрывая ткань и вспарывая кожу. Олугд впервые понял, что значит рана в бою, испытав скорее удивление от новых ощущений, чем шок. Однако боль не заставила себя ждать. А Юмги, его отважная Юмги, вероятно, изведала это еще подростком. Он мельком взглянул на статую и заставил себя забыть о ране.

И вновь разгорелся бой. Нармо не унимался, откровенно смеялся, а размазанная по щетине на подбородке кровь придавала ему сходство с вампиром, что носился по залу безумным смерчем, Олугд только успевал отпрыгивать да отбивать атаки. И чем стремительнее они становились, тем более расплывчато представал силуэт Нармо. Возможно, сказывалась потеря крови. Разгоряченное тело вновь сковывал неприятный холод, однако чародей вспомнил о своем козыре.

Когда удалось в очередной раз слегка отбросить Нармо, посягавшего на заветный талисман в кольце, Олугд дотронулся до самоцвета исцеления, скрытого возле сердца. Он успел подхватить нужный камень, когда раздались первые сигналы тревоги. Целебная энергия разлилась под кожей, разогревая мышцы приятным покалыванием, прояснила разум и очистила взор от тягучей темной сетки, которой покрывалось пространство. Зал приобрел свои истинные размеры, стены больше не обступали колышущимся саваном.

Однако Нармо никуда не делся и атаковал с удвоенной силой, все больше распаляясь. Он будто намеренно пробрался, громко возвещая о своем присутствии, хотя запросто сумел бы, как в прошлый раз, проползти незаметной ядовитой змеей, но нет: он желал поединка, легкого, как он считал. И для Олугда такое определение показалось в высшей мере оскорбительным – он такой же знатный льор, а не манекен для тренировок более сильного соседа.

Олугд с боевым кличем обрушился со всей силы, вкладывая ее в полет катаны. Нармо не успел блокировать правой рукой, однако левая неизбежно оказывалась вновь за спиной у Олугда. И уже не оставалось способов отвернуть длинные лезвия, пламеневшие всепоглощающе багряным.

Олугд осознал свою ошибку в тактике: с опытным противником он вновь понадеялся на случай, уже готовый зарубить яшмового чародея на месте. Не учел, что сражается одним клинком против десяти, легких и прозрачных.

Одновременно что-то скользнуло с пальца – заветный талисман непостижимым образом очутился в ладони Нармо, словно тот провернул ловкий фокус – неуловимый прием карманного жулика и лжеца. Олугд не успел осознать, что распрощался с фамильной реликвией, которая поддерживала защиту башни.

Злоба и ощущение невозможной несправедливости кидали вперед, казалось, загрыз бы противника без всякого оружия. Но не хватило остроты зубов. И оставался только краткий миг осознания, что усиление катаны померкло, да защитные чары разлезаются бумагой под дождем. Остаточная магия позволяла бы только отличать ложь от правды. Кому понадобится такое умение в мире семи гордецов, оторванных друг от друга давней неприязнью? А перед ликом смерти правда и ложь сами выстраиваются в ряд на высшем суде.

Свечение лезвий бесконечно долго летело к ничем не защищенной спине. Магию-щит они бы мигом разбили, словно фарфоровую чашку. А дальше…

Олугд осознал все в долю секунды, тогда же понимая, что его тело не успеет увернуться, чтобы не напороться на другие пять мечей, отбитые опущенной к земле катаной. Нечестный поединок! Изначально неравный! Все нечестно в этом прекрасном и жутком Эйлисе!

«Юмги!» Единственное имя вспыхнуло молнией, в нем переплелись сожаление за невозможность спасти и обреченность их несостоявшейся любви.

***