Сны Эйлиса. Книга II

Льор с привычной энергичностью вскочил с места, словно позабыв, что считанные минуты назад истощил свою магию. Если бы злосчастная балка находилась в пределах Эйлиса, то все прошло бы куда проще. Однако нить тянулась не просто через портал – она преодолевала огромные расстояния между мирами. Так что Раджед приятно поразился тому, на что, оказывается, способен. И вновь мысленно принялся восхвалять себя по неискоренимой привычке упрямого гордеца.

Немедленно представилось, как София бы возблагодарила его за очередное спасение жизни, уже не только ее, но и всей ее семьи. Раз уж она прошептала его имя, значит, тоже ждала встречи. Раджед щурился в довольном предвкушении. Казалось, что дело за малым – открыть портал. Но стоило подойти к зеркалу и вновь прикоснуться к нему, как высветился неразборчивый калейдоскоп картинок, совершенно любых, но только не заветная улица в Москве. А стоило попытаться нащупать линии и рычаги, как пальцы обожгло зарядом тока. Нити мира не позволяли злоупотреблять их милостью во вред и для утехи одного себя.

– Да что же это… – зашипел недовольно Раджед, потирая ладони. – Что за наваждение? Опять ты?

Льор обиженно обернулся к Сумеречному, уже готовый вновь переложить на приятеля вину за все ненастья. Однако Сумеречный застыл непоколебимым изваянием.

– Нет, не я, – твердо отчеканил он, но добавил печально, виновато приподняв края губ: – Радж! Все зависит от тебя. От вас обоих.

Раджед понуро отошел от заветного зеркала, которое раньше казалось непоколебимой собственностью, почти предметом бытового пользования, о котором не стоит размышлять. Он легко перемещался между двумя мирами, оберегая портал от нападений врагов. И лишь когда тот затворился, раскрылась вся загадочность фамильной реликвии, ее противоречивые возможности. В бесчисленных книгах мало говорилось о природе порталов, о том, как их создали и что лежало в основе. По большей части все сводилось к своду правил пользования, инструкций по созданию и предостережения. Но получалось, что порталы не просто перемещали материю – они связывали целые миры скреплениями из недостижимых нитей. Льор вспоминал, что чувствовал, когда управлял ими: невероятное ликование, блаженство духа, оторванное от суетливых мыслей о своем благополучии. Он спасал людей, не только Софию, и это сделалось высшей и достаточной целью в те короткие мгновения. Да, он определенно изменился: раньше бы ничьи горести не тронули его. И все же зеркало не позволило вновь встретиться с Софией.

Раджед, вновь устроившись на троне, как завороженный, уставился на зеркало, колыхавшееся неправильно быстрой сменой незнакомых и ненужных пейзажей. Сумеречный же застыл, прислонившись к стене и по-птичьи склонив голову набок. Он словно выжидал, когда вновь уместно будет говорить, и Раджед это ощущал, вдруг понимая, что за прошедшие два года, пожалуй, скучал в полном одиночестве по верному, хоть и странному, другу.

– Такое чувство, словно все вы, все вокруг, пытаетесь разбудить во мне что-то светлое. А ты, Сумеречный, так бежишь от своей тьмы, – пробормотал льор, случайно озвучивая мысли.

– От тьмы бегут все, – изрек Эльф, отделяясь от стены. – Если от нее не бежать, то она поглотит даже самых светлых.

– Меньше пафоса, мой друг, только меньше пафоса, – усмехнулся Раджед, встряхнув растрепанной гривой. Но сердце подернулось новой болью, новые ростки пробивали каменный саркофаг, отзываясь не вкусом победы, а угрызениями совести: «София… Как же глупо я себя повел. София! Я был искусным обольстителем на балах. Но в итоге не нашел лучшего предлога, чем паршивый шантаж. Видимо, во всем виновата вражда с Нармо и болезнь Эйлиса. Я ожесточился, очерствел духом. Хотя нет. Никто не виноват, кроме меня самого. Хватит перекладывать на всех вину!»

– Зеркало! – оторвал от дум и самобичевания возглас Эльфа. Раджед вскинулся с трона, тут же подхватывая трость. За годы поединков и войн он научился собираться меньше, чем за полминуты, потому держал поблизости все важные артефакты.

Зеркало и правда прекратило беспорядочную трансляцию земных пейзажей, однако показало отчетливо картину самого Эйлиса, а затем изображение метнулось в башню, напоминавшую гигантский термитник.

– Это же Олугд Ларист! – воскликнул Раджед, но яростно зарычал: – И Нармо! Проклятый паук! Я думал, что навечно загнал его в башню.

– Да прям уж!

– Можешь приглядеть за порталом, как в старые времена. А хотя… глядеть-то не за чем. – Раджед молодцевато улыбнулся, накидывая поверх рубашки и жилета неизменный камзол. – Пожелай мне удачи! Друг!

И с этими словами льор доверительно протянул руку Сумеречному, которую тот немедленно крепко пожал в знак полного примирения.

– Удачи! Друг! – сияя какой-то невероятно наивной и открытой радостью, отозвался Эльф. И Раджед понял, сколько боли причинил другу своей отчасти вовсе беспричинной злобой.

***