Сны Флобера

В эти минуты Марго завидовала даже осужденным преступникам, о которых не забывали их возлюбленные, приходили по ночам и кричали, как средневековые трубадуры и миннезингеры. «Вот именно, трубадура я, трубадура я! Минуты моего отчаяния длятся, будто годы, а годы счастья пролетают, как снегири, и я, заточённая в крепость одиночества…»

МОРГОРОДОК — ВТОРАЯ РЕЧКА

Эта девушка, оказавшаяся в вагоне напротив Ореста по воле случая, напомнила ему другую трогательную историю, произошедшую как‑то ночью на набережной. Его память, сделав удивительный трюк, словно фокусник, вынула невидимой рукой картинку из его легкомысленного прошлого.

Вот он спустился к морю. Яхты на приколе вздыхали во сне, свет фонарей разливался в заливе яичным жёлтком. Вот он разделся, оставив одежду на песке, и, пересиливая робость, вошёл в тёмную прохладную воду. Вот он плывёт — далеко, без передышки, кролем; ложится на спину: беззвездно, сквозь тучи просвечивает луна. Из бухты открывается вид набережной: железные кабинки для переодевания, пустой фонтан, деревья, лестница, фонари, стадион; наверху, на сопке огни кинотеатра.

Вдруг появились люди. Они шумели, хохотали. Силуэты двух девушек и одного рослого парня. Все быстро скинули с себя одежду до последней нитки и побежали в море, размахивая руками, брызгая водой, громко смеясь.

Орест возвращался неторопливо, с наслаждением. Одна девушка убегала от парня вдоль берега. На берегу к Оресту подошла их подружка, высокая, худенькая, завёрнутая в махровое полотенце.

— Я думаю, чья это одежда, вроде бы никого нет, — простодушно сказала она, будто старому знакомому.

— Это моя одежда, — сказал он, нисколько не смущаясь наготы.

Моросило, и желтушный, болезненный свет фонаря рассеивался в воздухе, будто его выпускали долгой струёй из спрея.

— Не холодно? — спросила она, чтобы заполнить паузу.

— Да так себе.

Кажется, девушка была слегка пьяна. На другом конце пляжа послышался смех — гортанный мужской и визгливый женский. Два блеклых силуэта рванулись в море и вскоре замерли, слившись в объятиях. Всё стихло. Крик чайки, распоровший влажную ткань ночи, показался потусторонним.

— Это мои друзья, — объяснила девушка. — У моей подружки день рождения сегодня, вот мы тут празднуем… — печально сказала незнакомка.

— А где твой парень? — спросил Орест.

— А нет его! — с отчаянной беспечностью сказала девушка. — Он ушёл. Или никогда не было. У меня ведь рак крови… Вот недавно узнала, три месяца назад. Ха — ха… — она попробовала рассмеяться и повернулась туда, откуда доносились вздохи. Её смешок был похож на кашель. — Кажется, они занялись любовью. Вот безумные! А ты не хочешь со мной?.. — вдруг предложила она.

Орест растерялся. Она потянула его за руку. У него совсем не было настроения, но, совершенно обезоруженный, не зная, что ответить, он спросил:

— А что твои друзья?

Этот ответ не предполагал его согласия, но всё‑таки девушка обрадовалась. Глаза её вспыхнули.

— Да ну их! У них своя любовь. Им теперь не до меня, — быстро заговорила она, протягивая Оресту своё полотенце.

Он отказался.

— Меня Люсей зовут.

— Люсей, значит. А меня Орестом.

Он сполоснул в море ноги, натянул носки, трусики, брюки, сунул ноги в сандалии. Люся подбежала к кабинке, где висело её платье, быстро надела его, поправила влажные волосы. Орест смотрел, как она оправляет платье, и не испытывал к ней ничего, кроме жалости. Он ощущал между ней и собой не просто физическую дистанцию, а метафизическую пропасть. Девушка шла по краю смерти, словно по тонкому льду залива, и желала быть любимой, во что бы то ни стало, вопреки всему. Вдвоём они пошли к мансарде, где обитал Орест.

— Это рядом, пять минут ходьбы, — сказал он.

— Я знаю, я наблюдала за тобой. Я работала в маникюрном салоне напротив твоей арки, куда ты часто заходишь, — призналась девушка.

Орест удивился. Они шли рука об руку. Люся засмеялась, отстала, вытряхнула из туфли песок.

— Ты знаешь, ты мне нравишься. Я уже счастлива оттого, что иду рядом с тобой. Мне хорошо. Так странно… — она усмехнулась.

— Завтра я уйду рано, пока ты будешь спать, и вскоре ты меня забудешь. И всё, как будто ничего и не было. Ты проснёшься, а меня уже не будет. Может быть, однажды я приснюсь тебе, Орест. Какой ты милый! Милый — милый! — взволнованно говорила девушка.

Было заметно, как она нервничала. Её пальцы дрожали.

— Да, ты обязательно приснишься. Мне кажется, что мы с тобой уже встречались, и вот теперь только вспоминаем тот прошлый сон, наконец сбывшийся… — прошептал он.

Девушка остановилась. Вытянув шею, прильнула губами к его губам. Они были холодны. Она обняла его своими тонкими руками. От неё пахло алкоголем и сладкими духами. Её грудь напряглась, рука нервно ощупывала его ещё влажное тело.

— Хороший, хороший! — приговаривала девушка.

Они вошли в темную арку.

— Осторожно, здесь лужа! — предупредил Орест.

Ведя за руку девушку, он перешагивал через лужу по кирпичам. Люся оступилась. Орест подхватил её на руки и перенёс до конца арки.

— Ой! — воскликнула она, и крепко обхватила его за шею.

— Теперь налево, — сказал Орест.