Сны Флобера

В поселковой библиотеке Орест взял книгу о Софье Ковалевской, пришёл в казарму, забрался на свою кровать под окном на втором этаже, погрузился в чтение, вооружившись ручкой и тетрадкой. Перипетии судьбы его героини совместились с видением «фиолетовой» незнакомки. Собственно, этот образ был мотивом и основным двигателем его чтения. В другой раз он не смог бы одолеть эту книгу. За три дня Орест исписал все двенадцать листов обычной ученической тетрадки в клеточку в синей обложке по две копейки. Он писал наливной ручкой фиолетовыми чернилами.

Старший лейтенант Малиновский, дежуривший в этот день по части, застал его на кровати в глубоком сне. На тумбочке лежали школьные принадлежности и книга. Весеннее солнце, проникая через высокие казарменные окна, заливало лицо юного воспитанника. Старший лейтенант задержал свой взгляд на Оресте. Даже во сне было заметно, как взрослеет его лицо, пробиваются черные волосики на подбородке. Лейтенант решил подарить ему на день рождения бритвенный прибор и пачку лезвий и наказать сержанту, чтобы тот объяснил, как пользоваться этими мужскими предметами.

Рота давно ушла на обед. Старший лейтенант тронул Ореста за плечо. Он открыл глаза и тут же вскочил с постели, бормоча оправдания. Лейтенант велел ему идти в столовую, а потом готовиться к бане. Орест быстро натянул сапоги, оправил форму, ладно сидевшую на нём, бегом спустился со второго этажа, выбежал наружу. Солдатская столовая находилась на другом конце территории части. Когда он прибежал туда, солдаты уже закончили обедать, строились. В столовой было пусто, хлеборезка закрыта, в окошке на раздаче мелькал повар.

Дежурный по столовой убирал со столов. Офицера не было. Орест подошёл к окошку, спросил, осталось ли чего поесть. Повар, хитроватый и нагловатый таджик, помотал головой, громко цокнул языком, сказал с мягким акцентом, что ничего не осталось на сей раз. Сегодня на обед была картошка с рыбой и гороховый суп. Он налил ему в алюминиевую кружку горячего чая, дал сахара пять кусочков и белого хлеба. Этого было явно недостаточно для молодого, истощенного воображением организма. Орест загрустил. До ужина еще долго ждать. Быстро проглотив скудный обед, он побежал в роту, чтобы отправиться в гражданскую баню вместе со всеми.

Рота вышла за территорию части. Орест пристроился в конце. У каждого солдата на шее висело белое вафельное полотенце, а в руках они держали банные принадлежности. Мартовский снег быстро растаял, бежали ручьи, мокрый асфальт дымился испарениями. От пекарни разносился аромат свежего хлеба. Орест почувствовал, как слюна наполняет рот. Он сглотнул. Когда проходили мимо Дома офицеров, Орест увидел «фиолетовую незнакомку», которая стояла у киноафиши. К/ф «Военные манёвры». Пр — во Франции. Дети до 16 лет не допускаются. Она была в том же наряде. В руках держала букетик подснежников. Прочитав афишу, она направилась по аллее в сторону гарнизона.

В горах, синевших вдали, еще лежал снег. За ними начиналась чужая территория. Отсюда была видна даже пограничная вышка. В душе Ореста началось необъяснимое волнение. С этим настроением он вошёл вместе со всеми в помещение бани, стал раздеваться, заняв, как обычно, крайнюю раздевалку. Солдатская и уличная жизнь всегда груба, но раньше он не обращал на это внимания, купался в этой стихии, как в воде, и вот он встретил эту женщину…

Он шел рядом со Златой, неся на левом плече её тяжеловатый мольберт. Незаметно разговор зашёл о приезжих артистах цирка. Орест поделился своими впечатлениями и желанием овладеть гипнозом, стать артистом и разъезжать по всей стране, ведь это так здорово! Злата возразила, что для этого нужно иметь дар.

— Хотя ты тоже способен внушать, только не знаю что, — раздумчиво сказала она. — Такое ощущение, что ты чем‑то намагничен, притягиваешь к себе. Есть нечто, что выделяет тебя из других. Вот, мне хочется тебя рисовать, портрет…

Орест впервые слышал о себе слова, произнесённые с интонацией, с которой обычно обращаются не к детям, а к взрослым. Эта интонация льстила его пробуждающемуся мужскому самолюбию. Это было больше, чем похвала командира или хорошая отметка в школе. Вдруг иерархия ценностей, которая ограничивалась только школьными успехами, возросла еще на одну ступень. Он хотел, чтобы Злата продолжала говорить о нём то, что он сам не знает о себе. Каждое её слово раздвигало его горизонты. Чем больше он хотел слышать её голос, тем сильнее влекло его к ней. Все его прежние желания, поступки, разговоры, помыслы стали ему отвратительны. В присутствии влюблённости он почувствовал себя грязным.