Сны хрустальных китов

Но чем ближе Путник с Тивиссой и колокольником приближались к центру Внежина, тем шумнее становилось. Уже за несколько кварталов начали доноситься до них крики зазывал, грохот барабанов и трезвон многочисленных бубенцов. Нос уловил знакомый запах подгоревшего масла, сдобы и скворчащего на открытом огне мяса. Через широкий проем в терновой ограде телега въехали на площадь. Ворожея приподнялась, пытаясь высмотреть свободное место. Потом решительно указала направо:

— Нам туда. Шестьдесят седьмой номер.

Большую часть площади поделили на ровные прямоугольники. Посреди каждого торчал флажок с номером. Тут торговали те, кто мог оплатить пошлину. Остальным проходилось довольствоваться местами с краю или вовсе, притулиться в тени какой-нибудь палатки, если владелец оной позволит. Самые бедные ютились у ограды. К началу дня почти вся площадь была уставлена разноцветными шатрами и сколоченными заранее из досок павильонами. В самой её серёдке расчистили место для сцены. Туда мог подняться любой и спеть, сыграть или рассказать какую-нибудь историю. Рядышком из бочек разливали холодный квас и сладкий напиток из вишнёвых и смородиновых листьев. Туда-то и тянулись уставшие от хождения от шатра к шатру покупатели. Между рядами сновали коробейники и вездесущие тётки с лотками. То и дело воздух пронизывали их крики:

— Пирожки с мясом, с грибами…

— Булочки сладкие, с пылу с жару!

— Леденцы на палочке! Коврижки медовые, груши в карамели!

Стараясь никого не зацепить, Ястреб осторожно направил телегу на свободный пятачок. Пока мужчины разгружали товар, ворожея установила свою скромную палатку из голубого брезента. Поставила внутри складной столик и принялась расставлять поделки. Колокольных дел мастер одобрительно кивнул и обратился к Путнику:

— Не хочешь теперь мне помочь, князь?

— Отчего же не помочь, — пожал тот плечами. — Тивисса, как видно, сама неплохо справляется.

В отличие от ворожеи, Ястреб торговал прямо с телеги. Пока Путник присматривал за товаром, колокольник отвёл Рябчика на общую конюшню. Там коня загнали в стойло, накормили и принялись чистить. Покуда хозяин находился рядом, жеребец молча сносил прикосновения незнакомых людей, но стоило тому выйти за ворота, как он принялся неистово плясать на месте, стараясь лягнуть подоспевшего мальчишку-конюшего. Так что пришлось Ястребу воротиться и целых полчаса уговаривать несносную скотину вести себя как подобает нормальной лошади, а не «отродью кельпи».

К тому времени, как Путник вернулся к Тивиссе, она уже успела продать несколько небольших корзин, пару вышитых лент и коробку с пряниками. Перед палаткой теперь стояла девица лет двадцати, нервно теребящая косу. Ворожея терпеливо посматривала на новую покупательницу, но ничего не предлагала.

— Садись, — указала она на табурет рядом с собой.

— Может, спросишь, чего ей надо? — кивнул в сторону девицы Путник.

— А чего тут спрашивать, и так понятно. Отвар ей нужен, чтобы дитя внутри убить. Только у меня такого отродясь не водилось. Да и не по мне всё это. А советовать сходить к лекарю… такие никогда советов не слушают. Так что пусть мимо проходит, — вздохнула Тивисса.

Мужчина хотел было спросить, с чего вдруг у неё такая уверенность, но тут сама покупательница подала голос:

— А… скажите. Нет ли у вас настоя, ну, чтобы плод выгнать?

— Нет, — покачала головой ворожея. На секунду задумалась, кивнула своим мыслям и продолжила, — Но нужное тебе есть вон в той лавке.

— Спасибо, — просветлела лицом девица.

До обеда удалось продать ещё кое-что. Перекусили припасёнными яблоками и бутербродами с домашней колбасой. Тивисса никогда не спрашивала, что ищет тот или иной покупатель. Она безошибочно предлагала нужный товар, каждый раз называя новую цену на одинаковые изделия. Когда от палатки отошла милая супружеская пара, отдавшая за небольшую корзину с цветами и орехами целых три серебрушки, Путник не выдержал:

— Почему так дорого? С той разукрашенной тётки, что так зло на тебя зыркала, ты потребовала меньше десять монет, а этих приятных людей практически ограбила. Что с тобой, Тивисса?

— У той тётки в прошлом месяце погиб муж, так что ей теперь одной приходится кормить трёх дочерей. И она вовсе не зыркала, а искала, чем их побаловать на последние гроши. А у той милой пары с собой три кошелька, да в каждом не меньше десяти золотых. Думаю, они могут позволить себе немного переплатить.