Сны хрустальных китов

— Ему надо было попасть на планету, — присоединился к опасениям Фредрика профессор. Очки его таинственно поблёскивали, скрывая выражение глаз, но напряжение в голосе свидетельствовало о том, что Юсфену всё происходящее не больно-то нравится. — А теперь он дома. И мы не знаем, что из его рассказа правда, а что — нет. Он утверждает, что не в курсе, сколько землян осталось в живых. Но вдруг, это не так? Так что на вашем месте, Леон, я бы не расслаблялся раньше времени. А вы, Фредрик, постарайтесь вести себя сдержаннее.

Отчитав таким образом обоих военных, старик первым включил свой фонарь и сунулся вслед за землянином в проход. Не стал медлить и Стиворт. Последним в неизведанное шагнул капитан, почувствовавший себя после такой отповеди двадцатилетним юнцом. Но слова профессора возымели успех. В голове Лайтнеда прояснилось, его охватил запоздалый стыд. Он ведь обещал доставить всех домой. А теперь чуть не предал свои обещания… Да, у его товарищей это первая жизнь, и, скорее всего, последняя, но она также драгоценна, как была когда-то драгоценна его собственная. Словно в ответ на мысли командира, заговорил Дерек:

— Такое впечатление, что мы попали на какой-то склад. Не хотелось бы мне тут остаться взаперти. Ап-чхи!

— Будь здоров, — метнулся к старпому луч фонаря. — Все станции возводили по единому проекту, от которого редко отступали. Сначала в них трудились только биологи, медики и биоинженеры, исследующие мозг и сознание. Но затем к ним присоединились специалисты из других областей и появились так называемые городки-загрузчики — целые научные кластеры, выполняющие одну программу по спасению людей от неминуемого исчезновения. Не думаю, что от жилых модулей что-то осталось, но вот сами станции были рассчитаны на то, чтобы выдержать ядерный удар. Ну, или самое мощное землетрясение. Это и есть склад. Точнее, хранилище. Тут все биологические материалы, которые должны храниться при постоянной температуре. Вот в тех, похожих на сейфы, термостатах — клеточные культуры. Там, дальше, срезы мозговой ткани.

— Чьей ткани? — сглотнул Густас.

— Почивших клиентов… Или неудачных шаблонов, — пожал плечами Вайлех, и луч фонаря нырнул вверх-вниз, разрезая вдоль главного инженера. — Говорю же: я работал в другом месте. К тому же, в мои обязанности входила симуляция внедрения сознания после его переноса, а не изучение биологических образцов. Проще говоря, я в чужих мозгах не копался, и знать не знаю, чьи они.

Космоплаватели продвигались между длинными стеллажами, свет фонарей выхватывал стоящие в них одинаковые ящики. Понять цвет и истинный размер ящиков было сложно. Они казались какими-то неопределённо-желтоватыми, хотя могли оказаться и серыми, и бледно-розовыми. Стеллажи состояли из одинаковых полок, нанизанных на круглые металлические стойки. Всё было таким грязным, а стойки к тому же покрывал не то слой жира, не то остатки краски, что свет лишь обозначал границы стеллажа, растекаясь по его углам невнятными кляксами.

Потолок тонул во тьме. Стен также не было видно, и вообще, трудно было оценить истинные размеры этого лабиринта. Но здесь царила умиротворяющая прохлада, да и воздух был не таким затхлым, как в других помещениях. И только пыль, поднимающаяся с пола при каждом шаге, хлопьями плясала в свете фонаря, разбивая тот на неровные фрагменты. И пусть трудолюбивые пауки наткали на складе намного меньше своей паутины, пусть под ногами не валялось ни осколков, ни кусков штукатурки, но и тут чувствовался след времени и запустения. Нет такой технологии, которая смогла бы навечно запечатать вещь или живое существо во всей его неизменности. Никто не касался этих ящиков веками, никто не бродил между ними, и гулкое эхо молча ждало хоть какого-то звука. Но стоило любопытному Густасу взяться за одну из полок, как та с грохотом обрушилась, едва не увлекая весь остальной стеллаж.

— Что б тебя! — выругался идущий позади него Дерек. — Не трогайте тут ничего!

— Простите, — заикаясь, пролепетал инженер. — Я думал, они прочнее.

— Даже пирамиды со временем разрушились. — А вот землянина ничто не могло напугать. — Этим штуковинам больше тысячи лет, и я бы не советовал лишний раз их тревожить. Они только кажутся целыми, но посмотрите внимательней — одна труха осталась. Да, нет слова более неточного, чем «вечность».

Вайлех свернул в один из боковых проходов, вслед за ним устремились остальные члены экипажа «Элоизы». На этот раз Лайтнед замыкал колонну, а потому пронзительный крик профессора Юсфена застал его врасплох. Он бросился на выручку и едва не врезался в чей-то голый торс. Фонарь описал дугу, и Лайтнед обмер: перед ним стояла целая шеренга обнажённых людей. Лишь спустя долгих три секунды он понял: те находятся за толстым стеклом. То же запылённым, а ещё обросшим наледью изнутри. Иней изящным узором обрамлял лица: совершенно недвижимые, с закрытыми глазами, даже в обманчивом тёплом свете выглядящие невероятно бледными.

— Клоны, — снова произнёс непонятное слово землянин. — С вами всё хорошо, Юсфен? Простите, я должен был предупредить.