Сны о другом мире

Первые десятка три не цепляют совсем. Еще с десяток неопределенных, с засекреченной прошлой деятельностью. А вот остальные – настоящий клад для моих бригадирских амбиций: пять инженеров, три врача, семь учителей, три повара и целый один танцор. И еще имеются один художник, одна швея Мари, один машинист Тим, три слесаря и самый настоящий поэт. Единичная позиция.

Ха-ха, так это уже целая компашка для уличного театра нашей не свершившейся жизни!..

Поэтому торопливо составляю план и отправляю официальным письмом в Красный дворец Большого города. Описываю наше бессмысленное существование в полях-ветрах-бараках и предлагаю пути развития производства, которое так важно для наших сердечных вождей и государственного процветания.

Пусть там знают: у нас тоже есть кадровые резервы. Хоть и очень бледные. И не слегка больные. И немного обреченные…

День двадцать девятый

Старательный почерк помогает мне выписывать мои неявные мысли.

Или это почерк специалиста по ОГЗ, который караулит меня уже с утра у входа в цеха.

Крупный, статный мужчина с орлиным носом, который очень напоминает Петьку из соседнего двора, только изрядно повзрослевшего, испепеляет меня взглядом, как бы намекая на мое опоздание.

Киваю ему в ответ и спешу показать его будущий кабинет, который свежевыкрашен и весь заставлен стеллажами. Есть даже кушетка и немного медицинской утвари. О, смотрю, он тоже не промах! Притащил целый чемодан инструментов и, конечно, медицинский терапевтический словарь. Зачем же он ему, великому и опытному владыке мира здравоохранения?..

И пока я размышляю о его квалификации, Георг, эх, все-таки не Петька, двигает мебель. Мол, кушетку лучше у входа, а стол у окна. Чудесная идея! У нас же такой удивительный вид из окна! Хочу – на бараки смотрю, хочу – на сарай.

Еще Георг привез много бинтов и спирта. И теперь эмоционально рассказывает мне про раны и волдыри на последней стадии ОГЗ. Именно тогда человек максимально заразен. А так можно прижигать и не бояться вспыхнувшей эпидемии.

«У нас практически все заражены. Правда, в латентной стадии», – буркаю я не так эмоционально.

Но Георг не слышит и продолжает свою увлекательную лекцию про виды мазей и бинтов.

Интересуюсь, не знает ли он случайно про источники эпидемии. Георг только разводит своими крупными, слегка вспотевшими руками. И параллельно в моих глазах становится не специалистом, а просто медицинским любителем с огромным количеством бинтов и ваты. Не удивлюсь, если через неделю, пожив в нашей дыре, количество спирта из его кабинетных запасов начнет быстро убывать…

День тридцатый. Как зефирка, которую совсем не хочется

Такая розовая и приторно сладкая. А теперь еще целый пакет всех цветов радуги припрятан в моем сером шкафу. Это столичный Георг постарался задобрить меня так. Значит, не так уж и вреден наш уважаемый специалист по ОГЗ! Буду и ему выбивать по талонам тушенку.

Наши барачные птицы притихли по чердакам, нахохлились, разлохматили перья и ждут зимы. Они иногда кусаются по ночам, а днем все еще продолжают голосить осенними переливами.

А в полях живут чернильные вороны, что пренебрежительно орут на людей и питаются падалью. И в нашем подвале одна такая трупная находка имеется. К слову, Георг в растерянности и совершенно не знает, что теперь делать с загадочной заморозкой… Быть может, ее вернуть обратно в поля на радость стервятникам???

Или, может, тогда птицы съедят мой зефир??? Я возьму самый удобный нож из кухонного ассортимента, мелко-мелко нашинкую, положу на большое плоское блюдо в военном стиле и подам им на завтрак. И когда утром уже ударит мороз и появится первый иней на траве, птицы будут биться друг с другом за место возле зеркальной кормушки с переливающимся на зимнем солнце металлическим донышком…

А пока никакого инея и зефира этим проклятым птицам! Тут бы с трупами и ОГЗ разобраться. И Георг уж совсем не помощник…

День тридцать первый. Звонок

«Сколько вам надо краски? Записала. Угу. Да. 20 литров черной и атласные ленты. Вы уверены, что вам будет достаточно, чтобы покрасить все качели в округе?»

Качелей и правда выше крыши. Они такие разнокалиберные. И, кажется, во дворах с качелями никогда не прекращается дождь. Это продолжается со Дня Великого стояния по Новогодье. Поэтому ума не приложу, как я буду их все красить в такую сырость.

«Может, красную краску возьмете? Она парадная. Нашему основателю понравится. И его последователям тоже. Вот увидят они красные качели и будут понимать, что не зря победа досталась такой ценой».

«Нет. Черный цвет в самый раз. Как раз подчеркнет всю бессмысленность и характерную гниль полевого простора».