Сны о России

Спустя три дня к японцам снова пришли Трапезников и Татаринов. На этот раз Коити, Кюэмон, Исокити и Синдзо не окружили гостей, а застенчиво отошли в сторону. Разговор повел один Кодаю. Беседуя то по-японски, то по-русски, он пытался разузнать как можно больше. Призвав на помощь Исокити, Кодаю буквально забросал гостей вопросами, но выяснил чрезвычайно мало: Кютаро и Санноскэ были японскими рыбаками, они потерпели крушение у берегов Камчатки, затем прибыли в Иркутск, женились на русских женщинах и прожили здесь до самой смерти. Умерли они двадцать лет тому назад. Кодаю выяснил, что помимо Кютаро и Санноскэ в России побывало еще несколько японцев, что один из них много лет прожил в Петербурге и все они получали пособие от государства.

Постепенно к беседе присоединились остальные. И хотя разговор с гостями, казалось, не предвещал ничего хорошего, невозможно было устоять перед соблазном услышать от Татаринова и Трапезникова кое-какие подробности. Но ответы их не могли полностью удовлетворить японцев. От матерей Трапезникова и Татаринова можно было бы узнать больше, но, к сожалению, мать Татаринова к тому времени уже скончалась, а мать Трапезникова вторично вышла замуж и переехала в другой город.

— Чем вы зарабатываете себе на жизнь? — переменил разговор Кодаю.

Татаринов ответил, что последние пять лет ничем не занимается, а до этого преподавал японский язык.

— Как же вы обучали японскому языку? — спросил Кодаю.

— Здесь была школа.

— А кто изучал в ней язык?

— Ученики.

— Взрослые или дети?

— И взрослые, и дети.

— Сколько человек?

— По разному — сначала десять, потом пять. Когда я был еще мальчишкой, гам училось пятнадцать человек, а учителей, включая отца, было семь. Со временем и тех и других становилось все меньше, а теперь школа и вовсе закрыта.

— А зачем изучали японский язык?

— Чтобы стать толмачами.

— И все они на самом деле стали толмачами?

— Точно не знаю. Некоторые, может быть, стали.

— Почему не знаете?

— Почему, почему… Не знаю — и все.

— И что же: все, кто изучал японский язык, живут сейчас в Иркутске?

— Кто-то в Иркутске, кто-то — нет.

— А чем занимаются те, кто в Иркутске?

— Одни имеют мелочные лавки, другие работают приказчиками у торговцев пушниной.

— А есть такие, кто стали толмачами?

— Есть один. Правда, сейчас у него нет работы — не для кого толмачить.

— Но ведь здесь вообще нет японцев!

— Вот вы есть.

— Мы случайные люди. Других-то нет?

— Сейчас нет, но могут появиться.

— Чем вы сейчас занимаетесь? — На этот раз задал вопрос Коити.

— Ничем.

— А на что живете?

— На государственное пособие.

— На него можно прожить?

— На одно пособие не проживешь, время от времени нанимаемся на работу к торговцам пушниной.

Затем Коити обратился к Трапезникову, но тот отвечал крайне невнятно и больше разводил руками, чем говорил. Оба посетителя, смущенные, по-видимому, градом посыпавшихся на них вопросов, поспешили ретироваться, пообещав, что в ближайшее время зайдут снова.

— По внешности вроде бы они русские, но, когда говорят, чувствуется, что не чисто русские. Известное дело, полукровки — все у них как-то неопределенно, — сказал Исокити.

— Не нравится мне, что они так смущаются. Ведь мы им ничего плохого не сделали. Почему же они уклоняются от обычных вопросов? — недоумевал Коити.

— Уж если о собственных родителях ничего толком сказать не могут, значит, в голове у них не все в порядке. Зачем, собственно, они к нам пришли? Не понимаю, — проговорил Синдзо.

— У меня другое мнение, — возразил Кюэмон. — Чем дольше я думаю о них, тем больше мне жаль их. Говорите — непонятно, зачем пришли. Пусть так. Ну а мы-то тоже хороши! Не дали им возможности ни о чем толком спросить. Окружили — и давай расспрашивать. Целый допрос устроили…

Слушая Кюэмона, Кодаю все более убеждался в его правоте и успокаивался.

— Понимаете… они же люди, — продолжал Кюэмон. — Разве им не интересно узнать, что за страна Япония, откуда родом их отцы, где она расположена? Ведь они специально пришли расспросить нас об этом! И что же? Теплого слова от нас не услышали, разговаривали мы с ними, как с подсудимыми. Я сбоку глядел на их лица — и показались они мне печальными. Нам бы рассказать им: вот она какая — страна ваших отцов. Рыба там водится вкуснейшая, каждый день можно есть сасими,[18] соевого соуса вдоволь. Суси[19] — объедение. Рис с ямсом — пальчики оближешь!

— Разговор о японских блюдах — у нас табу! — напомнил Коити.

— Но ведь я не о блюдах, просто я считаю, что им надо было о многом рассказать, — обиделся Кюэмон.