Сны снежноягодника. 10 мистических историй для холодных вечеров (сборник)

– Ну а вдруг он во дворе у кого сидит, привязанный? Услышим – воет, лает. Ну и что, что ночь? Не ведьма же нас схватит с лешим, ну честное слово. Пойдемте.

– Отважница ты, Алиса. Но по ночам шастать не дело, тем более ярчука искать по всем закоулкам. Завтра будем думать. А сейчас – спать.

Иголки внутри Алисы закололись со страшной силой – как же так! У них собака пропала, а они на боковую? Вот и сын у них такой же, все бы с рук сбыть беспокойство, а что там дальше – наплевать. Слова внутри нее заметались злыми ежиками, но она вовремя прикусила язык. Ну и пускай.

– Как скажете. Тогда спокойной ночи, – процедила она сквозь зубы.

– Спи крепко, дочка.

Так и разошлись. Тоже мне, «хозяева». А если Грома и вовсе увезут из села, а если его Василич все же к рукам прибрал, а если…

Часа полтора Алиса лежала в темноте комнаты, глядя куда-то в потолок и перебирая все эти «если». Мишка тоже не спал – обычно он громко сопел, похрюкивал и причмокивал во сне, а сейчас лежал тихо и даже не шевелился. В доме стояла тишина – тягучая, плотная, хоть ножом режь. Только на другой стороне дома храпел дед Яков.

Алиса опустила босые ноги на прохладный пол.

– Не хотят они Грома искать, – прошептала она, – пускай. А мы пойдем. Да, Мишка?

Тот уже поднялся на лапы и завилял хвостом. Алиса оделась, нашла зарытый в вещах фонарик, пощелкала выключателем – светит ярко. Хорошо, значит, батареек хватит на сегодняшнюю вылазку. Что еще брать с собой, Алиса не представляла.

Крадучись они вышли из дома; Алиса замирала от каждого скрипа половицы, прислушивалась: не проснулись ли старики? Входная дверь стала главным препятствием – открывалась и закрывалась она туго, с усилием и шумом. Мишка еще своими когтями гремит… А ночью все звуки на порядок громче, резче и бьют по ушам – как тут не услышать? Но обошлось.

Они вышли в ночь.

Черное небо было щедро присыпано звездной пудрой – даже Млечный Путь различим. Тепло, кузнечики стрекочут, ни ветерка. И темно – фонарей в селе не было.

Девочка и пес вышли со двора и направились вперед, мимо чужих домов, по неровной широкой дорожке. Скоро Алисе стало неуютно держать перед собой фонарик: так весь мир сужался до этого пятна света, а вокруг – будто бездна из пустоты. Она погасила фонарь. Ночь оказалась немного подсвечена луной. Постепенно глаза привыкли и уже различали и дорогу, и дома, а не только их силуэты.

Они прошли из одного конца села в другой и обратно – не было ни души, ни звука. Мир спал. Мишка шагал рядом, принюхивался, время от времени настораживая уши куда-то вдаль.

И тут, уже собираясь повернуть обратно к дому, совсем на окраине села, Алиса заметила их. Кто-то – ну явно человек – шел прочь от села, медленно и вразвалку, как будто нехотя. А следом за этим кем-то шагал пес – толком не различить, тот или не тот. Но стоило только взглянуть на Мишку – он весь подобрался и неотрывно смотрел на парочку впереди, – стало понятно, что это и есть Гром.

Сердце у Алисы заколотилось, а по спине побежал холодок – и что дальше-то? Наскакивать с кулаками, кричать, звать деда Якова? Подумать об этом Алиса еще не успела.

Но Мишка уже все решил наперед – он рванул к брату, рысцой, на удивление не создавая никаких звуков. Не рычал и не лаял: кажется, нападать он и не собирался. Делать нечего – Алиса двинулась следом. Песчаная стоптанная дорожка ярко выделялась в ночи, а больше ничего и не было видно, кроме звезд где-то в небесной бездне.

Когда до цели оставалось совсем немного и Гром уже, кажется, их заметил и повернул голову, Алиса собралась наконец с духом. Раз надо отбить пса – значит, надо. Мишка поможет. Она включила фонарик и направила его на человека.

– А ну-ка, стойте! Это наш пёс, куда вы его?

Луч света выхватил из темноты пожилую женщину – крупную, с круглым недовольным лицом. Ее темное платье выглядело истрепанным, а пухлые руки неприятно болтались, как будто владелице было трудно с ними совладать.

Но главное, что заставило Алису удивленно замычать, – свет фонарика… просвечивал сквозь нее. Нет, не как через стекло, а совсем немного, едва растворяя ее туловище в воздухе. Мираж, не иначе – Алиса часто заморгала, чтобы прогнать видение. И, кажется, отпустило – женщина как женщина. Только какая-то неприятная, склизкая и несобранная, как раздавленная жаба. Алиса видела такую в детстве – один мальчишка тогда переехал жабу на велосипеде. Зрелище было мерзкое.

Еще она успела заметить, что Гром, оказывается, и не был под принуждением. Его никто не вел на поводке – он сам шел за женщиной следом.

– Ох, деточка! – вдруг заворковала она. – Так я ж его никуда, милочка! Я домой иду, а вот он меня все преследует и гонит вперед, гонит, шагу ступить не дает с тропки. Ты бы забрала его, а?

Ничего не понятно. И куда это он ее гонит?

– Эй, Гром, – попыталась Алиса, – ты чего, а? Тебя там хозяева обыскались. Пойдем домой, малыш?