Сны в ожидании зла (СИ)

«Макс задумчиво рассматривал результаты своей работы. Впечатляло, но не более того. Красиво, но не шедевр. Захватывает, но не берёт за душу, хотя, в целом очень даже достойно. Стена была почти ровной, и теперь уже можно было приниматься и за обои. Что ни говори, а работа мастера-отделочника это вам не херня какая-то. Это Искусство. Да, да, искусство с большой буквы. Творчество, конечно, творчеством, но, увы и ах, не всем платят нормальные деньги за музыку, а уж за писанину и подавно. И если за музыку Макс что-то получал, то его книга почему-то не нужна была пока никому. Было ли виной этому название, или недостаточный объём произведения, Александровский не знал. Но факт оставался фактом — его книгу издавать не хотели, да и на его письма ни одно издательство не ответило. Так вот, по этой самой причине уникальная творческая личность и звезда местной рок-сцены вынуждена была не только заниматься творчеством, но и как бы это не звучало банально, работать. А так как образования у Макса никакого, ну кроме школы, разумеется, не имелось, а руки были, он и стал специалистом по отделке и вот-вот должен был стать прорабом. Вот так Макс и творил на благо заказчика и своё благо тоже разнообразные интерьеры, по красивым идеям дизайнеров фирмы „Заделкин“. Впрочем, Макс и ремонт умудрялся всем представить как абсолютно творческое и исключительное проявление своей неземной гениальности. Вечером к нему должны были прийти в гости его друзья, с которыми его связывало так много, что они знали о нём всё, ну, или почти всё. Они тусовались так давно, что переделали и перепробовали вместе все, что только можно и нельзя. И сегодня они решили зажечь так, как никогда и никто не делал раньше, благо, что горючее уже было закуплено. Да, Макс помнил, что вроде бы как обещал Веронике встретиться с ней вечером, но к чему выполнять свои обещания? Совершенно ни к чему. Да и когда обещал? Обещал он это в далеком прошлом, да и не лично, а когда они переписывались в Сети. И что? Мало ли кто что вам там обещает. И вообще, где у вас гарантия, что вам отвечает именно тот человек, фамилия которого написана? Нет у вас такой гарантии, равно как и у вашего собеседника. Так вот, обещал-то он в далёком прошлом: в среду, так что в субботу планы могли и измениться. Теперь у него была новая жизнь, в которой нет места для Вероники. Просто нет…» Пока Макс размышлял чтобы такого предпринять этим вечером, Вероника пыталась продолжить вторую часть «Правдивых историй». Задуманная как продолжение «Книги Ники», «Книга Макса» оказалась сложной. И как бы Вероника не старалась, нужных слов почему-то не находилось. Как только Ника брала в Руки ручку и доставала свой блокнот, все мысли исчезали. Хотя до этого они активно крутились в её мозге. Эти хитрые мыслишки умело прятались, когда приходило время их записывать. Литературный лабиринт-тупик был замкнутым кругом.

Текст определенно не удавался, Вероника отложила ручку, откинулась на спинку стула и вздохнула. Не шла вторая книга. Не шла. Вероника уже начинала подумывать, что иначе и быть не может. Она же профессиональный психотерапевт, а не писатель. Так и вполне логично, что ничего написать не может. Но после подобных мыслей, тут же возникала другая: «Ведь Макс-то написал книгу, а он тоже не профессиональный писатель». Конечно, ей не следовало описывать реальность. Ни к чему. Надо было просто выдумать историю. «Не получается вторая книга и всё, — сказала Вероника вслух, обращаясь к себе, — надо было фантазировать, а не реальность описывать. Эх, наш общий друг слишком активен. Не успеваю я за ним, а описывать прошлое просто не вижу смысла. Кому нужен прошлогодний снег, когда зима уже пришла и нового уже полно». Когда она писала первую историю, то события разворачивались вслед за выдуманной историей. Теперь всё изменилось. События изменялись, а история, хромая, спотыкаясь, падая и задыхаясь от чудовищной гонки за реальностью, тащилась в хвосте событийной цепочки. Стремительно разматывающийся клубок связанных между собой линий жизней создавал уникальный лабиринт реальности, в котором Вероника и заблудилась. Снова и снова она задавала себе один и тот же вопрос: «Зачем я всё это пишу?» Иногда она спрашивала себя: «А есть ли смысл изменять и тем более читать вслух „Книгу сновидений смерти“? К чему вызывать к жизни прошлое? Зачем и кому нужны ходячие мертвецы?» В отличие от первого вопроса, на остальные у неё ответы были, пусть они не совсем её устраивали, но были.