Сны в ожидании зла (СИ)

На этом тема для разговора была исчерпана. Майк вернулся к возне с гитарой, а Вероника стала готовиться к очередной битве добра со злом. Собираться спокойно было очень трудно. Сердце отказывалось работать в автоматическом режиме, и то ускорялось, то исчезало, то ударяло в стенки грудной клетки так, что ребра вздрагивали и отвечали легкой вибрацией на каждый сердечный толчок, то таилось где-то в глубинах тела, не желая работать. Идти ей было не далеко, поэтому она тянула время. Майк наблюдая, о чём-то думал. Через некоторое время, болезненно хмуря брови, словно у него резко заболела голова, сказал:

— Мне приснился сегодня странный сон.

Он говорил очень медленно и тихо, смотря не на Веронику, а куда-то мимо неё в пространство.

— Сны — это просто сны. Или ты веришь снам? — Вероника посмотрела на него, отчего-то смутилась и отвернулась. Сама она верила. Вероника так часто видела странные сны, особенно в то время когда встречалась с Максом. Она всегда придавала им большое значение, но не любила об этом говорить. Она вообще старалась не обсуждать с людьми свои мистические мысли. К чему выделяться? Также смотря в точку за границей пространства, Майк продолжил свой рассказ:

— Мне снилось, что ты уходишь от меня. Навсегда уходишь.

— И что ты мне сказал? — Уточнила Вероника. Её мысли были совершенно другими: «Интересно, как может уйти тот, кто и не приходил? Я не любила тебя, и не люблю. Я вообще никого, кроме Макса, не люблю. И его, может быть, тоже не люблю. Впрочем, я уже ничего не знаю, в моей голове всё давно перепуталось и любовь, и нелюбовь».

— Я отпустил тебя, — сказал Майк.

Это прозвучало как-то обречённо, или нет, это звучало так, будто он давно решил от неё отделаться, и вот не знал, как это всё реализовать.

Вероника метнула в него злобный взгляд:

— Глупости. Я уходить не собираюсь, — засмеялась Вероника, — нет. Ты, мой дорогой, Майк этого не дождешься. Или ты решил, что есть мужчина, которого я люблю больше чем тебя?

Однако чтобы Фадеева не говорила, в мыслях крутилось совершенно другое: «Есть другой мужчина, которого я любила и продолжаю любить, и ты правильно догадываешься, меня не изменить, я буду любить его вечно. Другое дело, что любить вечно и ждать вечно — это разные темы. Я не обещала Максу, что буду ждать его вечно. Когда-нибудь мне это надоест, может быть».

— Я поделился с тобой сном и всё, — сказал Майк и пожал плечами, словно пытаясь выразить полное безразличие к тревожному сновидению.

— А тебе случайно не увиделось ещё чего-нибудь интересного в этом сне? Например, что я ушла к очень богатому мужчине? Нет, такого не было?

— Нет, ты уходила просто куда-то в пустоту, потом мне ещё снилась какая-то пустыня, короче, бред, забудь. Я и сам не знаю, чего вдруг мне припёрло об этом вспомнить.

— В субботу увидимся, сновидец, — Вероника небрежно подхватила сумку.

Ей казалось, что Майк увидел часть её сна, ту самую часть, в которой она видела не Макса, а именно пустыню и бредущего странника, готовящегося к чему-то непонятно страшному и таинственному. И она знала, что это как-то связано с ней, только не знала как. Пытаясь отогнать крайне неприятные ощущение от этого глупого разговора, Вероника игриво потянула Майка за рукав и со смехом сказала:

— Пойдём, проводишь меня хотя бы до двери ясновидящий сновидец.

Майк нехотя оторвался от возни с гитарой, поднялся и поплёлся за ней прихожую по длинному коридору. Он проводил её до двери, поцеловал на прощание. Закрыв за собой дверь, Вероника уже забыла о нём, она была всем своим существом в предстоящей встрече. Она не знала что говорить, как себя вести и вообще что со всем этим делать. В памяти почему-то возникла недавняя ситуация. Она передернула плечами. Пару недель назад, ночуя у Майка, она проснулась от звука собственных слез. Когда Майк спросил её, в чём, собственно говоря, дело, Вероника, рыдая, захлебываясь слезами, стала что-то ему объяснять сквозь сон и слёзы. Она долго не могла успокоиться. Сквозь слёзы она всё время повторяла одно и тоже: «Он не мог же уйти, так ничего не объяснив? Ведь, скажи, обращалась она к нему, не мог же? Так не должно было быть. Он не мог уйти, просто так. Не мог. Я не понимаю, почему он ушел. Почему надо было меня оставлять, вот так, ничего не сказав? Почему он ушёл, ничего не объяснив? Почему он просто исчез? Почему?» Теперь это вспомнилось ярко, болезненно и почему-то вызывало чувство вины.