Сны женщины

Репетиция идет своим чередом, актрисы подают реплики. Вроде бы они обращаются друг к другу, но в то же время каждая сама по себе существует, будто в непроглядный туман говорит. Это все сон, сон, сон. Сон – по замыслу спятившего режиссера Водолеева.

– «…Я помню обиду», – поет Юдифь. И сцене почти конец.

По-моему, все замечательно, но режиссер недоволен. Он вскакивает, отталкивает дряхлое креслице, в котором сидел, прерывает туманный диалог («Стоп, стоп, лебеди умирающие!») и начинает вещать, внушать, мучить:

– Ну вот что, девушки. Если у нас сон, так это еще не значит, что надо завывать потусторонним образом. Вы у меня не спите, а притворяетесь, как будто у вас ворованные конфеты под подушкой и вы втихаря по одной таскаете. Курам на смех! Вы поймите: сон – это одна из многих существующих реальностей. Нами – человечеством – постигнута реальность только одна – та, где мы здесь и сейчас. Мы ходим, говорим, едим, спим, любим, обманываем, предаем, тратим деньги, голодаем, ссоримся – здесь и сейчас. Но все то же самое происходит и в реальности сна, в реальности мечты, в реальности… загробной, в конце концов. Или еще в какой-нибудь, нам не известной. Там все может быть вперемежку, наоборот, навыворот с нашей убогой точки зрения, но это еще не значит, что такой реальности не существует! Смотрите шире! Представьте, что вы телевизор и вас переключают. Туда-сюда! Здесь репортаж, там шоу, а там фэнтези или гонки «Формулы-1». Всё реальности! Вот и переключайтесь. Только потоньше, потоньше, я вас прошу! Без завываний, без стенаний, без заламывания рук!

Актрисы переглядываются с полным пониманием. Однако не мучителя и угнетателя Водолеева понимают они, но – будьте уверены – друг дружку. Не знаю, как Водолеев, а я не хочу читать их мыслей, мне еще Татьяну Федоровну в дом везти. Если представить себе, что по дороге она, войдя в роль или в раздражении, в душе своей будет одержима жаждой убийства одного из представителей противоположного пола, то вопрос: доедем ли мы до места назначения? Боюсь, при разыгравшейся фантазии руль в руках не удержу или перепутаю педаль сцепления с тормозом, а кнопочку радио с кондиционером. От женщин, знаете, такие эмоциональные флюиды исходят, когда они гневаются, особенно от актрис. Что до моей машины, то она вам не сцена, а средство передвижения.

Переглядываются они!

– Переглядываются они! – громко ворчит режиссер. – Всё, девушки! На данный момент я от вас устал. Перерыв! Идите себе кофе пейте, курите, базарьте, пары выпускайте, меня, богом убитого, костерите – идите! Вон там заведение, где кофе подают. Нет, Татьяна, ты постой. Совсем забыл! Познакомься вот с… Олоферном. Где-то тут была корзиночка, реквизиторы доставили… А! Вот! Новьё! Ты загляни под тряпочку!

Действительно, кто же Олоферн? Надо полагать, что некий предмет, поместившийся в корзине, имеет портретное сходство с исполнителем этой несчастливой роли.

И вот извлечена из темного угла корзина, откинута рогожка, прикрывающая ее. Торопливо размотан расписной шелк, густо измазанный красным, и за чуть оттопыренное белое твердое ухо извлечена голова. Трагически сомкнутые брови, закрытые глаза. Сжатые губы подкрашены, краска еще свежая, остается на пальцах и легко стирается с мертвого лица.

Татьяна обеими руками держит голову. Она в ужасе, замерла на хриплом вдохе, а выдохнуть не может. Так и задохнуться недолго. Водолеев доволен эффектом и даже приплясывает на коротких ножках:

– Хорош? Ведь правда?

– Это кто?! – шипит Татьяна, глядя в мертвые глаза. – Что это такое?! Это же не…

– Ну да! Да! Чем ты недовольна? Я все назад передумал! Я подумал, что лучше твоего Шубина никого не найти. Мальчик загулял, так дело житейское. Теперь возвращается. Танюша! Угомонись! Все к лучшему!

– Ах, вот кого вы секретной телеграммой вызывали! – восклицает, полна возмущения, наша героиня. – Вот кого?! Вы – отвратительный интриган, Водолеев, как меня и предупреждали! Вы – подлец! Вы – чертов брехун! Что вы мне обещали?! «Танечка! Этот негодяй у меня никогда не поднимется на сцену! Никогда в жизни! Я найду тебе не Олоферна, а мечту!» Мечту! Ваши слова, Водолеев?! Это – моя мечта?! Какой он Олоферн?! Он – плясун, а не мужчина!!! Дергунчик! Неврастеник!

– Татьяна!

– Так вот: или он, или я! Я не стану играть с Шубиным! Сами с ним играйте, как хотите! Олоферн! Все вы Олоферны! Предатели!

– Татьяна!!!

Но разве ее остановишь?

– Предатели! Сначала шикарные платья, букеты, развлечения, танцы до изнеможения, романтическая страсть. Потом вино и – в постель, не снимая носков! Потом – раз! – и остаешься наедине с тем же вином и сонными кошмарами! Один обман! Потом, стоит лишь немного прийти в себя, какая-нибудь облезлая ехидна пытается всучить тебе тухлятину! То, что уже умерло и похоронено, чтоб не смердело! Предатели!

– Татьяна, что ты мелешь?!

Но разве ее остановишь? И мертвая голова Олоферна-Шубина летит в режиссера. Но тот ловок, чуть приседает, и голова разбивается о колонну, разлетаются куски крашеного гипса.