Со мной и без меня

В октябре сорок первого в госпиталях ВЦСПС работало крайне мало специалистов. 88 врачей, 250 медицинских сестер, около 400 санитарок. К тому же не все медики были готовы к госпитальной работе. Им пришлось выкраивать час-другой на учебу и переподготовку. За полтора года около трех тысяч врачей и сестер заново переучились.

К 1944 году количество специалистов по военно-полевой хирургии в Сочи возросло в шесть раз. Если, по отчетам, за пять месяцев 1941 года было проведено 1325 хирургических операций, то только за первый квартал 1944 года – 2555.

Да, где-то рвались снаряды, горели танки, и военврачам казалось, что на передовой, в самом пекле войны, они нужней, чем здесь, в тыловых госпиталях. И каждый месяц добивались-таки повесток из военкомата, уходили на передовую хирурги, медсестры, санитарки. И город-госпиталь их отпускал, хотя каждый врач уже работал за двоих-троих. Военврачи и медсестры Гордон, Дьяков, Богдель, Балуев, Рац, Зорина, Логачева, Ватаян, Климашевская, Шор и десятки других становились на место ушедших и показывали чудеса выдержки и хирургического искусства. Я нашел такой документ:

«В эвакогоспитале № 2127 из раненных в грудную клетку в строй возвращены 76,2 процента воинов, уволено в кратковременный запас на выздоровление 22,3 процента, по инвалидности 1,3 процента. Выписка в часть терапевтических больных составила 73,8 процента. Сроки лечения сокращены в полтора-два раза по сравнению с нормативами Наркомздрава СССР».

В Сочи был свой, настоящий фронт. Это был фронт, на котором по-солдатски несли свою вахту военврачи. Никого в то время не могло удивить мужество хирурга Михаила Петровича Галковского, которого вносили в операционную на носилках, поскольку от нечеловеческой усталости его уже не держали ноги…

У военврача Елены Францевны Богдель ушел на фронт сын. Наутро после проводов ей сказали, что эшелон, в котором ехал сын на передовую, разбомбили. Все погибли. В каждом раненом Елене Францевне виделся ее сын, каждый стон был для военврача голосом сына. Не забыться бы ей, не остаться одной. Нужно быть бодрой и уверять бойцов, что все до свадьбы заживет, что «непременно выпишут скоро в часть бить фашистов…». И только в операционной она могла на несколько часов остаться без марлевой маски, подруги видели ее лицо, скорбное, потерянное. И вдруг: «Вашего сына в эшелоне привезли. Ранен…» Не бросилась, не стала отпрашиваться от дежурства: знала, некому заменить ее у стола. Так и додежурила, впервые за много недель в слезах. И сына выходила.

Такой был здесь фронт.

Прочтите сегодня найденное мной письмо сочинской учительницы, написанное на донорской ампуле «Дорогой товарищ! Посылаю вам свою кровь. Желаю полного выздоровления. Пусть моя кровь вернет вам прежнее здоровье, чтобы вы могли жить еще раз и снова пойти бить проклятых фашистов, отомстить за свои раны, за моего сына Германа, погибшего 4 октября под Лысой горой. Если будете в Сочи, в госпитале, напишите, я с удовольствием буду вас навещать как своего дорогого сына.

С материнской любовью Гаврилова Глафира Михайловна».

К сожалению, как рассказывает бывшая операционная сестра Г. Ениколопова, боец, получивший кровь Глафиры Михайловны, не мог в то время ей написать. В тяжелом состоянии он был направлен в стационарный госпиталь. «Письмо Глафиры Михайловны я оставила себе, – пишет Г. Ениколопова, – сберегла его и пронесла через всю войну, от Сочи и Туапсе до Одера. Я хранила его как реликвию, и оно прибавляло мне сил в тяжелые военные дни».

Страданиями раненых болели не только сотрудники госпиталя. Приходили жители Сочи, чтобы теплым словом, скромным подарком согреть больного. Желанной гостьей, особенно в палатах для тяжелораненых, была мать Николая Островского Ольга Осиповна. Одетая в черное пальтишко, в глубоких галошах и сером шерстяном платочке, она с патефоном и пластинками в руках входила в палаты к тяжелораненым. И в палатах звучал чистый голос ее сына. Не раз и не два приходилось ей проигрывать пластинку с записью отрывка из романа «Как закалялась сталь» в чтении самого Николая Алексеевича.

«…В конце 1942 года, воспользовавшись короткой стоянкой в сочинской бухте, музей Н. Островского посетили моряки военного корабля СК-065. Мало кому был известен в то время катер-охотник, носивший этот номер. В присутствии матери писателя, подарившей на память морякам томик романа «Как закалялась сталь», бойцы поклялись бить врага по-корчагински. А спустя несколько месяцев, в марте 1943 года, СК-065 стал известен всей стране. У берегов Геленджика маленький корабль отразил десятки атак фашистских самолетов, защищая транспорт с фронтовыми грузами. За этот подвиг СК-065 стал гвардейским. Корпус катера был изрешечен сотнями осколков. Несколько членов экипажа погибли, многие были ранены, боевое ранение получила и книга «Как закалялась сталь». Пробитую осколками, с обожженными краями, передали потом краснофлотцы книгу в Московский музей Н. Островского, где она хранится и поныне». (А. Галатенко, «Черноморская здравница»).