Со шпагой и факелом. Дворцовые перевороты в России 1725-1825

Не меньше ж к такому ж подробному их знанию неотменно учиняемых примечаниев положили они, Мирович и Ушаков, вместе отправиться в Шлиссельбург, чтоб и тамо как приезд к крепости, так и прочие окрестные обстоятельства елико возможно и подробно разведать. Вследствие чего на третий день по смене с караула Ушакова из Санкт-Петербурга в Шлиссельбург ездили. И по приезде, пристав в Рыбачью слободу и наняв рыболова под видом, чтоб переехать в те две избушки, где рыбу ловят, для покупки оной, куда и переехали, и оттуда смотря на крепость, сожалели, что им войти в оную возможность не допустила.

А потом в той же рыбачьей лодке ездили они по реке и осматривали состоящую под крепостью пристань, где б по учиненном между ними условии должно бы с написанным караульному офицеру указом Ушакову пристать, а потом, переехав обратно на берег, возобновляя тамо еще между собою условленные намерения и все к тому постановленные средства с тем, чтоб, конечно, им то свое предприятие исполнить, оттуда и разъехались: Ушаков в Санкт-Петербург, а Мирович в роту. Вследствие чего он, Мирович, хотя пред сим в крепости Шлиссельбургской и бывал, но еще для таких надобных примечаниев чаще само охотно напрашиваться стал, почему в карауле в той крепости неоднократно и находился.

А понеже он, Мирович, по зараженному уже в нем тогда духу время от времени себя в том утверждая, вяще старался всякие разведывания, к сему его злодейскому предприятию служащие, неприметным образом учинять, то потому, как он был второй раз, то есть в мае месяце, в Санкт-Петербурге, от едущего с ним отсюда обратно на лодке солдата из разговоров слышал, что Иван Антонович в Санкт-Петербурге как при бывшем государе императоре Петре Третьем, так уже и во время державствования Её Императорского Величества два раза был. Чего для он, Мирович, как в последний раз в Санкт-Петербурге был и стоял квартерою на Литейной части в доме адмиралтейского мастерового человека, в котором доме, обще с ним, Мировичем, в нижних покоях, стоял придворный лакей Тихон Касаткин, с коим он, возымея знакомство, у него, лакея, о тех речах, что не был ли Иван Антонович два раза в Санкт-Петербурге, спрашивал. И хотя тот лакей ему в том и ответствовал, что он не знает, но Мирович хитростью своею не оставил его и далее на разговоры свои позвать и от него всяких к видам и намерениям его служащих известнее получить и его, лакея, неприметным образом к вознамеренному его, Мировича, предбудущему предприятию в том разуме приуготовить, чтоб и посредством оного лакея то его дело охотнее в народе принято быть могло.

И хотя в его, Мировичевых, ответах о чинимых им с тем лакеем разговорах самой истины и не показано было, но при допросе оного лакея о всем том более, нежели в его, Мировича, показаниях, в которых его оный лакей уличил, и сам он, Мирович, на очной ставке признался, открылось, что идучи за несколько дней перед праздником сошествия Святого Духа, оный Мирович и лакей Касаткин, чрез летнего Ее Императорского Величества дворца сад, по соответствовали на Мировичев вопрос о бытности Ивана Антоновича в Санкт-Петербурге он, лакей, спросил у него, Мировича, об Иване Антоновиче, что где же де он ныне содержится? На что ему. Мирович сказал, что он содержится в крепости Шлиссельбургской в темнице; у которой-де и окна забрызганы, и мы-де часто в крепости бываем и туда на караул ходим.

А по учинении того ответствия он, Мирович, спрашивал у того лакея, что каков-де нынешний двор им кажется в сравнении против того, как при жизни блаженной памяти государыни императрицы Елисаветы Петровны и при государе Петре Третьем было? На что ему лакей и ответствовал, что как-то невесело. А невеселость оная причиною к неудовольствию состояла потому, что-де прежде из придворных лакеев выпускаемы были в офицеры с рангами поручичьими и подпоручичьими, и ныне-де никакого выпуску нет, а слышно-де, что по новому стату будут их выпускать сержантскими чинами.

А на те лакейские речи Мирович ему, лакею, сказал, что здоров ли де то поход[161] нашей государыни будет? А у нас-де солдаты, как вещуны, говорят, что Иван Антонович будет возведен на престол. На что оный лакей ему, Мировичу, сказал: «О! сохрани-де Господи! И не дай Бог слышать, нам и так-де уже эти перемены надоели». Сказывая притом оному Мировичу слышанные от пришедшего в квартиру его конной гвардии рейтара Михаила Торопченина речи, которые он, рейтар, ему говорил, и хотел идти к его сиятельству графу Алексею Григорьевичу Орлову объявлять, что везде говорят про Ивана Антоновича, и конечно, будет ли-де здоров нашей государыни поход? И что он, лакей, его рейтара, дабы больше не болтал, от себя выслал, а пересказав то и паки ему, Мировичу, он, лакей, сказывал же по слышанным им от двоюродного брата его, лакея, Троицкого Собора священника Ивана Матвеева речам, таким образом, что здоров ли де то будет ваш поход, в коем он, лакей, назначен был в Ревель? А я-де слышал, что ныне за море отправлено два корабля с серебряными деньгами и будто обратно возвращены.