Со смертью заодно

– Я уже это понял. Даже не знаю как, но, видимо, интуитивно.

– У меня есть собственное мнение!

– Я учту, что оно у тебя было.

Альфия возмущенно крутанулась на каблуках и отошла в сторону, что-то раздраженно шипя себе под нос. Ноэлия у шатра уже втолковывала адъютантам мои распоряжения. А со стороны нашего левого крыла к Ставке приближался Браги в располосованном доспехе и с шальной улыбкой на лице. Он хлопнул оземь вдребезги разбитым «хундскугелем», вырвал из рук подскочившего ординарца бутыль с вином и жадно припал к горлышку.

– Представляешь, вывел меньше сотни. Всего-то навсего.

– А их меченосцы?

– Можешь с ними попрощаться. Серьезные были ребята. Еле всем миром отмахались от таких рубак. Пять раз вспотели и один поседели. На тоненького прошли. Там Игроков была целая тусовка. Человек пятнадцать, не меньше. Разного уровня прокачки. Еще и с этими пришлось изрядно помучиться.

– Ну и как? Отмучились? Они, имею в виду?

– С ними ты тоже можешь попрощаться. Ах, да! Встретил там одного варвара. Легко был так одет, чувачок. Кольчужка, бацинет с бармицей, два топора. Еле успокоил его. Верткий был, как шило в заднице.

– Креллион?

– Он не представился. Мы с ним больше о погоде, о хобби. Вон, – Браги кивнул на размолоченный шлем. – Зарубку мне на память оставил. Славная была вечеринка. Все зелья ушли подчистую.

Я кивнул. Оно и понятно. Сотый левел, он и есть сотый левел. Особенно, в полной своей силе и предельной боевой заточке. И ребятам из Желтка с таким монстром ничего было не поделать. Я, собственно, на это и рассчитывал. То, что для Браги явилось занятным приключением, при всех других раскладах стало бы эпическим подвигом. Один меченосец способен свалить трех скелетов-молотильщиков и не слишком вспотеть при этом. А тут тысяча единиц ординарной нежити «выпилила» пять сотен отборных юнитов. Да при их Игроках в комплекте. Подвиг, одним словом.

– А у нас тут проблемы с главными силами противника.

– Вот тебе раз. Уже и отлучиться нельзя. Что такое?

– Лорд Хаарт бросил конницу на наши полки.

– Стоптали?

– Дотаптывают. Отправил резерв. Но он не сдержит.

– Хочешь измотать и потом прессануть своими возлюбленными черными рыцарями? Пощипать перышки, дать лошадям и юнитам слегка подзадолбаться, и после шваркуть по все этому безобразию силой нашей кавалерией? Разумно. Эх, люблю я масштабные конные сшибки. Даром, что сам не наездник.

– Толково оно, конечно, толково. Да только там шестеро Игроков. Опытных ветеранов. Моих соратников. Лидеры Сумерек не поддержали поход. А эти ребята поверили мне. Получается, я их оставил на растерзание врагу.

Браги обнял меня за шею и внушительно проговорил:

– Ты тут не распускай нюни. Во-первых, еще рано их хоронить. Мне приходилось выбираться и не из таких переделок. А во-вторых, если мы проиграем битву, твоим парням придется намного хуже. И тем, кто не поддержал – тоже. Помни об этом и подбери сопли.

Поразительно. В своей нарочито грубой форме Браги поднял мне самосознание, умудрившись сказать почти о том же, о чем я недавно втолковывал баронессе. Вон она, нервно ходит около шатра, как пантера в клетке, и бросает взволнованные взгляды туда, в центр сражения.

Вдруг, трубно посопев носом, Браги протянул мне свою широкую ладонь и сказал:

– Борис.

Я изумленно пожал ему руку и представился:

– Базарбек.

– Казах что ли?

– Угу, – согласился я и ехидно спросил. – А твоя фамилия, наверное, Кацман?

– Ничего не имею против кацманов, но моя фамилия Муромцев. А вот у Пиявыча и правда, в паспорте так и написано – Гурвиц. Хотя зовут его Мишей. Отличный парень, между прочим.

– Верю. Вернее, вижу, – я кивнул в сторону шатра. – Там туда-сюда фланирует без определенной цели девушка по имени Альфия. Мордреда величают в реале Роберт. Она – татарка, он – казахский немец.

– Ого. Да у нас настоящий интернационал получился?

– Вроде того, только Джорней темная лошадка.

– Темнее некуда. Ладно, Джорней пусть останется Джорнеем, иначе не интересно, – Браги неожиданно замолчал на половине фразы.

Ярл глядел мимо моего плеча, хмурился и показывал пальцем:

– Вот и дождались. Желток пригнал свои скамейки.

Наши последние две тысячи скелетов с обеих сторон обтекала серебряная вода конной лавы. И закручивала в свой смертельный водоворот. Кавалерия не пошла сразу прямиком на Ставку, как ожидал я, а предпочла сначала разделаться с остатками нашего резерва. Почему? Я перевел взгляд на правый фланг и сразу все понял.