Со стыда провалиться

Обстановка накалялась, выражения становились все более резкими. Я хотел улизнуть, но Оливия поймала мой взгляд и знаками показала, что пытка уже близится к завершению. Я рванулся к двери, однако Оливия выбежала из-за стола и остановила меня. В конце концов, когда, казалось, прошла целая вечность (а на самом деле всего час) отвратительных разбирательств, я не выдержал и встал. Я предчувствовал — и нисколько не ошибся, — что слушать меня никто не хочет. Внутри у меня все сжалось от страха. Вместо того чтобы выйти и встать перед публикой, я выпалил первое предложение в затылки сидящим впереди людям.

Рассудив, что раз уж начал, то надо продолжать, я вспомнил совет моего преподавателя по риторике. Когда читаешь вслух, нужно найти в зале конкретного слушателя и читать именно ему. Увлечь одного человека — значит увлечь весь зал. Выбрать своего слушателя из членов комитета, сидящих ко мне лицом, для меня не составило труда. Я обратил взгляд на Оливию и продолжил читать. Она не подвела. В ее влажных глазах светился неподдельный интерес. Моя взяла, обрадовался я. Мне удалось завладеть вниманием публики. Я сумел заставить их слушать.

Гордыня, как известно, предшествует падению. Я уловил, что настроение в зале изменилось. Что-то происходило. Сначала я не мог понять, что и где, но вскоре узрел: Кит тихонько передвинул свой стул в такое место, откуда соперник не мог его видеть, и показывал сатирическую пантомиму, изображая половой акт между миниатюрной Оливией и долговязым Декланом. Пантомима разыгрывалась с помощью непристойных жестов.

Внезапно Деклан, услышав хихиканье в зале, насторожился. Обернувшись и сообразив, что над ним издеваются, да еще кто, он схватил со стола стакан и выплеснул его содержимое обидчику в физиономию. Облитый казначей только ухмыльнулся и процедил сквозь зубы: «Идиот».

Я прервал чтение и спросил:

— Вы хотите, чтобы я закончил рассказ?

— Не очень, — раздался чей-то голос.

— Нет, мать твою, не хотим, — поддержал его другой.

Третий слушатель издал громкий звук, имитирующий выпускание газов из кишечника.

На мгновение мне захотелось сказать какую-нибудь гадость и выбежать из зала, желательно вместе с Оливией. Но она держала Деклана за руку, одновременно показывая Киту, который вытирал лицо платком, неприличный жест. Нет, между храбростью и благоразумием здесь явно стоило выбрать последнее. Запихав рукопись в карман, я выскочил из зала, пронесся через бар и выбежал на улицу.

Мне так и не заплатили.

Билли Коллинз Убийственное остроумие

Молчание — это убийственное остроумие.

Г. К. Честертон

Во время недавней поездки в Англию, где я представлял свой новый сборник стихов, мне выпала редкая культурная возможность. Я получил приглашение вместе с британским поэтом-лауреатом[112] (мне приятно настаивать на том, что эти слова пишутся с прописной буквы) принять участие в телемосте с Абердином, где проходил литературный фестиваль. Впервые в истории два поэта-лауреата (во множественном числе, именно так!) из Великобритании и Соединенных Штатов встретятся, чтобы прочесть свои произведения и обсудить проблемы современной поэзии (диапазон которых весьма широко простирается от эстетики до политики), а кроме того, наши стихи и мнения будут донесены до публики посредством истинно высоких технологий. План состоял в следующем: в пятницу вечером мы с Эндрю Моушеном встречаемся в лондонской студии, а затем с помощью магии телеспутника или чего-то там еще наши образы появятся на огромном экране в Абердине перед толпой восторженных поклонников поэзии, для которых это событие не только станет кульминацией литературного фестиваля, но и даст возможность ощутить себя частичкой эпохального явления. Беспрецедентный случай в хрониках британско-американских культурных связей. История, которую посвященные будут пересказывать внукам зимними вечерами.

Лично у меня предстоящий телемост вызывал радостное волнение, и я был благодарен тележурналисту из Абердина, который придумал этот план и организовал техническую поддержку. Чуть раньше я уже участвовал в поэтических чтениях и дал несколько интервью, однако все это были привычные ритуалы моей, так сказать, жизни профессионального поэта. В сущности, я выступал на публике так часто, что в последнее время начал ощущать себя кем-то вроде танцовщицы в дискотеке, только без клетки, белых сапожек и, разумеется, танцев. Но международный телемост с участием обоих ныне живущих поэтов-лауреатов обещал стать действительно выходящим из ряда вон событием.