Со стыда провалиться

Все поэты — безумцы.

Роберт Бертон

Еще Платон говорил, что поэт не в состоянии сочинить поэму или изречь пророчество, пока находится в здравом уме и не лишится рассудка. С тех самых пор никто не может чувствовать себя в безопасности, сидя в одном такси с поэтом. Нет, в самом деле. Однажды, после того как приятель представил меня таксисту как поэта, тот остановил машину у обочины и велел мне выметаться. Невероятно, скажете вы? Чтобы вы знали, о себе приятель сказал, что он философ. Нормальные люди не желают слышать подобных вещей. Однако я уверен, что ремесло поэта не всегда было таким унизительным, как сейчас, во времена профессионализма, литературных презентаций и «продвижения поэзии в массы», когда ты бежишь за слушателями, умоляя: «Вернитесь! Рифма здесь не обязательна!» Поэты прошлого века были полны достоинства, не так ли? Конечно, если не вспоминать про тюрбан Эдит Ситвелл[115]. Можете ли вы представить, что во время «съестного побоища» в столовой Арвонской школы писательского мастерства Йитс не успел увернуться, и ему в ухо засветили куском брюквы? Возможно ли, чтобы Паунд увидел в местном «Эдвертайзере» свое фото под заголовком: «РИФМОПЛЕТ СКАЗАЛ, ЧТО ПИСАТЬ СТИХИ ЛЕГКО И ВЕСЕЛО»? Вплоть до конца войны Паунд считал унижением работу банковского клерка. Думаю, все изменилось из-за публичных чтений.

Взять хотя бы Дилана Томаса — хотя это скорее вопрос разделения по классовому/половому признаку. Разумеется, многие (почти все?) поэты употребляют спиртное, зачастую в фантастических количествах. Однако назовите мне трех поэтов мужчин рабочего происхождения, еще не состоящих в «Анонимных алкоголиках», которые бы регулярно не напивались вдрызг после каждого выступления на публике. А наутро — Боже!.. Не протрезвев, проснуться рядом с незнакомой женщиной; рядом с мужчиной; с животным. Вариант: проснуться рядом с незнакомым мертвым самцом животного в луже… ладно, просто в луже. А чего стоят уроки поэзии! Натаскиваешь студентов, объясняешь им тонкости риторики и просодии, только чтобы они на собственной шкуре испытали, каково это — получить от издательства листок с коряво нацарапанным отказом; или наткнуться на свои книги, да еще с собственным автографом, в витрине благотворительной лавки; или после чтений удовольствоваться гонораром в виде сувенирной кружки с эмблемой фестиваля и купона на книгу; чтобы они узнали, как это — жевать еду из «Макдоналдса», выступать в полупустом зале и видеть, как зрители поголовно встают и уходят после — нет, на середине — первого же стихотворения, а конферансье называет тебя Мэтью Суини, причем дважды. А лучше всего — проснуться душной ночью в гостиничном номере и рыдать, зарывшись лицом во влажные от пота простыни, исступленно повторяя — нет, нет, нет…