Со всей любовью

Восточные религии ВОВСЕ НЕ куча мистической чепухи, как ты изящно выразился. По телефону я сослался на индуизм просто для иллюстрации того, что далеко не все любовные восторги бывают физическими (я ведь точно так же мог бы сослаться на Данте с Беатриче), а не для того, чтобы доказать тебе, будто, цитируя тебя, я «сентиментальный старый лицемер». Не будь ты одним из моих старейших друзей, я мог бы и обидеться, а так ограничусь лишь напоминанием, что ты бываешь бесчувственным ослом. Правда в том, что я и не Ромео, и не Дон Жуан. Ангель почти вдвое меня моложе. Она абсолютно неопытна. Физическая близость ускорила бы нас обоих на пути к гибели. Я в этом убежден. Она невыразимо прекрасное существо. Я люблю ее. Она, как я уже говорил тебе, ангел с крыльями в алмазах росы. Но любовниками мы не станем, я уверен.

К несчастью оказалось, что втолковать это Рут – невозможно. Она ничего не желает слышать. На днях я вернулся домой с намерением по полочкам разложить суть моих отношений с Ангель. Но не успел я рта открыть, как она нанесла мне удар, который свалил бы и Майка Тайсона. У меня еще сохраняются шрамы.

Как, конечно, и у нее. Признаюсь, я крайне расстроен: чувство виновности и беспомощность неотъемлемы друг от друга. Мир без Рут – это кошмар. Если я потеряю ее, то потеряю себя. Однако Ангель коснулась во мне чего-то почти умершего и вернула ему жизнь. Цветы в пустыне. Когда я гляжу на нее, меня переполняет радость. Гарри, мне нравится считать себя порядочным человеком, но я твердо знаю, что я не такой. Я «под игом», цитируя Китса, – чего отнюдь не рекомендую испытать. Влюбленные – опасные шуты.

Пожалуй, ты сочтешь, что личный кабинет посла не слишком подходящее место для таких излияний. Отнюдь, позволь тебя заверить. Когда вслед за кончиной нашей скорбно оплакиваемой № 2 в ее кабинете была произведена генеральная уборка, то один из ящиков ее запертого бюро оказался битком набит служебными записками моего достопочтенного предшественника. Назвать их «billet-doux», значило бы не воздать должное силе воображения сэра Рандольфа, особенно в приложении к женской анатомии. К сожалению, ее ответов мы не обнаружили: без сомнения, она предпочитала дела словам и, увы, погибла в деле.

Закон Конвея оказался менее надежным, чем я уповал. Они все время подыскивают для меня занятия. Новый заместитель министра иностранных дел, лейборист, ожидается здесь примерно ко Дню рождения королевы, чтобы среди прочего обсудить будущее Скалы. Остается только надеяться, что он не считает Гибралтар чем-то съедобным. Во всяком случае, в отличие от Рейгана он обычно знает, в какой стране находится.

Так что я более не располагаю неограниченным досугом. Милая Ангель явно об этом не знает – она только что доставила мне гору книг по фотографии и педагогике из библиотеки Британского совета. Не понимаю почему. Она бесконечно обворожительна. Не могу себе представить, чтобы Рут побеспокоилась о чем-либо подобном.

Да, кстати о горах. Я только что распорядился, чтобы с переднего двора убрали безобразную груду камней, мешавшую въезду автомобилей. Водитель грузовика настаивал, что они предназначены для посольства, но я заявил, что никаких строительных работ здесь в настоящее время не ведется, и отказался расписаться в их получении. По ту сторону улицы воздвигается многоэтажный гараж, и я направил водителя туда. Задним числом я спохватился, что мне следовало принять камни, чтобы забаррикадироваться от заместителя министра. Но было уже поздно.

Я в восторге, что твоя частная жизнь налаживается. Но если она – жена сенатора, надолго ли это останется твоим частным делом? В среднем как долго твоя частная жизнь остается частной?

С наилучшими пожеланиями, несмотря на твою бесчувственность.

Твой

Пирс.

Авенида де Сервантес 93 Мадрид 10 апреля

Милая Джейнис!

Завтрак в честь сбора пожертвований обернулся триумфом. Мне пришлось сымпровизировать спич перед тридцатью слушателями, ты можешь поверить? В некоторой растерянности я заговорила о Музее Виктории и Альберта и его традиционных связях с торговлей и промышленностью. Это как будто встретило благосклонный прием. Эстебан собрал шайку курящих сигары бандитов из коммерческой среды: вероятно, они усмотрели за всем этим какую-то прибыль, хоть я не способна вообразить, что они могут извлечь из выставки добра, награбленного конкистадорами. Во мне они во всяком случае что-то усмотрели: за кофе с коньяком мне было сделано четыре предложения. Я узнала, что ни один испанский идальго не пригласит тебя посмотреть его гравюры, о нет! «Моя жена и я будем счастливы принять вас в нашем кастильо», и ты прекрасно понимаешь, что в самую последнюю минуту его жену вызовут к одру заболевшей родственницы. А у данного господина даже жены не было. «Умерла много лет назад, – шепнул мне Эстебан. – По общепринятому мнению он ее убил».