Со всей любовью

– Я предвкушаю наше сотрудничество, – сказал он и поднялся. – А пока, надеюсь, вы примете это как аванс, до подписания контракта».

И он извлек из кармана пиджака чек, который вручил мне. Чек Вестминстерского банка с жаворонком, а поперек жаворонка написано: «Выплатить Джейнис Блейкмор по требованию сумму в пять тысяч фунтов». И подпись аккуратным почерком: Сэмюэл П. Джонсон».

«Предварительный гонорар, – сказал он. – Подтверждение моего слова».

Когда он направился к двери, я еле успела снять три рисунка с мольберта, прежде чем он протиснулся мимо. Секунду-две он неуклюже помедлил у входной двери, несколько раз поблагодарил меня и обещал в ближайшие дни прислать гарантийное письмо. Как и мистеру Бренду, к которому он питает глубочайшее уважение. Затем он пожелал мне всего хорошего, слегка приподняв руку, словно забыв, что на нем нет шляпы. Я пожалела, что Ползучие Ползеры не прошли в эту минуту мимо. Пусть бы посмотрели, в каком респектабельном обществе я вращаюсь.

Я налила себе еще водки с тоником – водка преобладала – и уставилась на чек, пока он не превратился в смутное пятно. Затем я позвонила Тому – пригласить его пообедать в «Гавроше». Сукина сына не оказалось дома. Я оставила на автоответчике интригующее сообщение и напилась под омлет.

Вот пока и вся история Тициана с Речного Подворья. Рут, я ничего не знаю об издательствах, но я знаю, какие издатели мне нравятся. Слепые с чековыми книжками.

Это значит, что теперь я смогу покинуть «Кулинарию Цина». Как ни странно, пока мне этого не хочется. Быть Тицианом – значит проводить время в одиночестве, а «Кулинария» превратилась в мой светский салон. Просто удивительно, какие доверительные признания получаешь в обмен на фунт кофе. Я стою за прилавком, как падре, и выслушиваю исповеди. В прошлом году, когда я отрабатывала улицу, мужья рассказывали про своих жен. А теперь жены – в большинстве те же самые – рассказывают мне о своих мужьях. И, естественно, я-то знаю, а они не знают, что это была я. Будь так добра, вообрази такую сцену. «Один фунт восемьдесят восемь пенсов. Вот двенадцать пенсов сдачи, и благодарю вас, Луиза. Я уверена, все уладится. Амброз всегда производил на меня впечатление доброго, любящего человека. Мы ведь все иногда чуть спотыкаемся, потом встаем, не правда ли?» Ну, у Амброза, насколько помнится, вставал не слишком, как он ни спотыкался. Когда Луиза вчера ушла с кофе, я придумала для Тома новый рецепт: «Венус-Петушок С Яйцами Всмятку» in memoriam[32] Амброза.

События в соседнем доме приняли удивительный оборот. Я уже упомянула, что жена Кевина сбежала в деревню совсем замученная. Кевин ответил на это тем, что влюбился. «Джейнис, детка, тебя ведь не дождешься», – объявил он на прошлой неделе. Новая девушка – вьетнамка. Он от нее без ума и пригласил ее жить у него. Беда в том, что у нее есть сестра-близнец, абсолютно на нее похожая. И теперь он не знает, какую из них пригласил. «Кажись, я их обеих поимел, понимаешь?»

Теперь он уехал на съемки, молясь, чтобы вопрос разрешился сам собой.

Я обещала тебе новости про Аттилу Бимбожьего. Первый бюллетень получен от моего расстроенного сына. «Мам, он лежит с травмой». Аттила, как тебе известно, идол Клайва. Он постоянно убегает с занятий и репетиций, чтобы посмотреть, как тот сокрушает противников в крикетных матчах. Теперь он не выйдет на площадку по крайней мере месяц, и Клайв в полном отчаянии. Второй бюллетень я получила от Лотти. Видимо, Аттила вывихнул бедро, отрабатывая с ней какой-то оригинальный прием в постели. Какой именно, она не сказала. Газеты сообщают, что он «получил травму на тренировке», – это бесспорно, вполне отвечает ситуации. Еще одно домашнее осложнение в № 9 – вероятное возвращение мужа (Мориса, рекламного специалиста) из прекрасного далека. Он и понятия не имеет, что прекрасное далеко прочно утвердилось в его доме.

Можно ждать кое-чего интересного, и я пришлю отчет.

На следующей неделе выступление Клайва в Уигмор-Холле. В воскресенье он сыграл мне сонату Бартока. Я переполнилась гордости и спросила, как он умудряется читать ноты с такой быстротой. «Я их не читаю», – ответил он. А когда я наклонилась, то увидела, что перед ним не ноты, а девичий журнальчик. Негодяй выучил сонату наизусть.

Не могу скрыть, что фотография, как ты на четвереньках приветствуешь премьер-министра, появилась даже на первой странице «Индепендент». Я было подумала, что ты чересчур серьезно относишься к своим обязанностям Первой Леди. Потом стала читать и заплакала от сочувствия. Том, как ты знаешь, считает здоровье крайне опасной штукой. Боюсь, ты доказала его правоту. Он покачал головой с грустным видом. «Такая изумительная женщина», – сказал он. «А как же я?» – пискнула я. «Ну, ты тоже ничего», – отозвался он любезно. Это отодвинуло день, когда он сможет меня трахнуть, не на один месяц, поверь мне.

Это письмо тебя хоть немножко развеселило? Мне бы хотелось так думать.