Со всей любовью

Ну а коммерческий директор Сэма – старинный собутыльник Тома. Распространение книг о местных винах и дербиширских модах уже почти его доконало, но, когда половина издательств уже стоит в очереди за пособиями по безработице, деваться ему было некуда. Приходилось выкручиваться, даже когда это означало необходимость дать профессионально заключения об Уильяме, который приехал в город. Он застонал, выпил тройную дозу шотландского виски и прочел рукопись за десять минут. И в эти десять минут у него родилась идея. Для постфрейдовских ушей эта слезливая и невинная история содержала обертона, одновременно и юмористичные и очень-очень двусмысленные – это явно была книга о подростковых фантазиях и приобщению к сексуальности. Он рекомендовал Сэму дать роману более броское название «Яма для Уильяма» и снабдить его иллюстрациями в соответствующей постфрейдовской манере. Ну, Сэму он все это высказал несколько иначе, но иллюстратор был найден, в положенное время роман вышел под новым названием, и через пару недель приключения юного Уильяма в разных ямах стали культовой книгой. Она оставалась в списке бестселлеров три года, была переведена на тринадцать языков и принесла несметные богатства Сэму и наследникам почтенной романистки.

«Видишь ли, – объяснил Том, – Сэм – живое доказательство аксиомы, что у издателей это всегда дело случая».

«Но иллюстрации? – сказала я. – Их-то он должен бы понять, верно? Ведь не может он быть настолько наивным».

Том снова засмеялся.

«Есть еще кое-что, чего я тебе про Сэма не сказал. Он слеп как крот. Все, что на расстоянии вытянутой руки, для него пятно или марево. Он до сих пор считает, что «Яма для Уильяма» – литературный шедевр, и отсюда его успех как классического английского произведения. Примерно так же фабрикант мог бы составить миллионное состояние на детских воздушных шариках, не сознавая, что они – лучшие презервативы в продаже. В издательском деле всегда так».

Мораль же истории, заверил он меня, сводится к тому, что коммерческий директор с тех пор ищет еще одну беспроигрышную ставку. И считает, что «Членистография» – самое оно «при условии, что мы сумеем протащить ее под носом у Сэма».

«Вот именно, Том, – сказала я. – А мои иллюстрации? Ты видел их. Они же похабны донельзя».

«Ерунда, – ответил Том. – Тебе просто надо не допускать его до них на расстояние вытянутой руки».

Ну, я действительно не знала, что мне делать. Он должен был приехать вечером в субботу, когда я вернусь от Цина. Предыдущее воскресенье и все последующие вечера и половину ночей я работала над рисунками, чтобы показать ему, исходя из убеждения, что на издательском поприще он – эквивалент Кевина, короля порнофильмов. А меня ожидала встреча с полуслепым воплощением невинного простодушия.

Том только пожелал мне всего наилучшего и вручил рецепты к акварелям, над которыми я работала. «Ну, удачи тебе», – сказал он.

Рут, милая, ты только представь себе ситуацию! Иллюстрировала я: 1) «Креветки Soixante-Neuf», 2) Венериды под Хересом и 3) «Омар НА Подстилке С Эстрагоном». Чтобы не перетруждать твоего воображения, скажу, что первая прямолинейно непристойная, вторая тоже, хотя и не столь прямолинейно, а третья изображает халифа Омара (не совсем не похожего на Гарри), возлежащего на пышной одалиске (не совсем не похожей на Ах-махн-ду).

Понимаешь мое положение.

В дверь позвонили, я мгновенно спрятала «Креветки Soixante-Neuf» в ящик – даже слепой сразу бы разобрал, что там происходит. Вошел некто нервный, сутулый, в темно-сером костюме, съёженный внутри. Ну прямо младший библиотекарь (извини!). Волосы на макушке у него заметно поредели, зато на запястьях более чем компенсировали это. Он из тех мужчин, которые, бреясь, обязательно порежутся. И не раз. Его щеки облепляли волоконца ваты. Улыбка больше смахивала на судорогу, чем на улыбку. Рукопожатие оказалось костлявым и холодным. Было трудно вообразить, что он способен кого-нибудь довести до оргазма, даже себя. Возможно, женой и детьми он обзавелся по близорукости.

Я успокоила его чашечкой чая, не сомневаясь, что предложение чего-нибудь покрепче вывело бы его из равновесия.

«Мы все, в большинстве, захвачены вашей идеей, – начал он, и я наградила его улыбкой принцессы Ди. – Последние годы мы добились значительного успеха с книгой на популярную, но серьезную тему, – продолжал он, держа чашку перед собой, как священник – Святые дары. – Мой коммерческий директор заверил меня, что в ракообразных и моллюсках есть свое обаяние. Ваша задача, разумеется, будет заключаться в том, чтобы выявлять и подчеркивать это обаяние. – Он пронзительно взглянул на меня, но, вспомнив, что сообщил мне Том о его зрении, я поняла, что вряд ли он меня вообще видит. Он поставил чашечку и доверительно наклонился вперед. – Насколько я понял от мистера Бренда, вы в этой области работали на международном уровне».